Интроспективно-эмпатическая позиция

В классическом психоанализе значительное внимание уделялось рас­смотрению причинно-следственных связей, относящихся к психическим явлениям, что породило у некоторых психоаналитиков представление о необходимости развития сугубо эмпирических методов исследования психических процессов.

Действительно, в период возникновения психоанализа 3. Фрейд пола­гал, что при помощи интроспекции не удается обнаружить психологиче­ское содержание того, что он назвал актуальным неврозом. Исключение составляло обнаружение беспокойства при неврозе страха и болевых ощу­щений при неврастении.

Исходя из этого, основатель психоанализа пришел к мысли, что актуальные неврозы представляют собой органические расстройства, а их изучение предполагает использование неинтроспективных методов исследования. Однако по мере становления и развития психоанализа, с проведением различий между актуальными неврозами и психоневро­зами интроспекции и эмпатии стало уделяться некоторое внимание. Тем не менее для ряда психоаналитиков они не являлись важными составны­ми частями психоаналитического наблюдения и исследования.

Переосмысливая подобный подход, X. Кохут стал исходить из того, что психологическим (психическим) можно называть лишь то явление, в котором, наряду с интроспекцией другого человека, всегда присутствует наша собственная интроспекция или эмпатия. И то, и другое представля­ются наиболее существенными компонентами любого психологическо­го наблюдения. Если же методы наблюдения не основаны на интроспек­ции и эмпатии, то рассматриваемые явления относятся к соматическим и поведенческим.

ИЯ САМОСТИ X. КОХУТА

Чем характеризуется психоанализ как таковой?

Как известно, психоаналитик изучает поведение пациента с помощью метода свободных ассоциаций. На первый взгляд может показаться, что свободное ассоциирование как основной инструмент психоаналитическо­го наблюдения не является интроспекцией. Однако, по мнению, X. Коху-та, многие клинические факты психоанализа были открыты 3. Фрейдом при помощи самоанализа, на основе чего была построена психоаналити­ческая система. Кроме того, в обычной аналитической ситуации психо­аналитику приходится иметь дело с интроспективными наблюдениями пациента, а его психоаналитические инсайты являются результатами ранее выработанных им интроспективных навыков, которые он приме­няет в качестве эмпатии.

Вполне очевидно, что интроспекция и эмпатия — не единственные виды психоаналитического наблюдения. Тем не менее, будучи тесно свя­занными с другими видами наблюдения, они оказываются последним и решающим актом, способствующим познанию бессознательного психи­ческого. Другое дело, что осуществленное в свое время 3. Фрейдом новое понимание нормальных и патологических психических феноменов скры­вало подчас тот факт, что первым шагом в психоанализе стало постоян­ное использование интроспекции и эмпатии в качестве метода наблюде­ния новой науки.

В этом плане свободное ассоциирование и анализ сопротивлений в качестве основных технических приемов психоанализа следует считать вспомогательными инструментами интроспективного и эмпатического методов наблюдения. Они, по выражению X. Кохута, «освободили интрос­пективное наблюдение от невидимых ранее искажений (рационализации), поэтому их введение в научный оборот (и, как следствие этого, признание искажающего влияния активного бессознательного), несомненно, значи­тельно повысило ценность психоаналитического наблюдения» [3, с. 286]. Эти соображения были высказаны X. Кохутом в 1957 г. в сокращен­ном виде в докладе на парижском заседании Международной психоана­литической ассоциации и в более развернутом виде — в докладе, прочи­танном в Чикаго на конференции, посвященной 25-летию Чикагского психоаналитического института. В этих же докладах он отметил некото­рые особенности использования психоаналитического подхода, связан­ные с проявляемым пациентами и некоторыми аналитиками сопротив­лением процессу интроспекции, а также страхом перед беспомощностью от нарастания напряжения, тем страхом, который приводит к защитному пренебрежению важностью интроспекции для психоанализа.

X. Кохут критически отнесся к тем исследователям, которые или пренебрегали интроспекцией, или недооценивали этот метод наблюде-

ИНТРОСПЕКТИВНО-ЭМПАТИЧЕСКАЯ ПОЗИЦИЯ

ния в рамках психоанализа. Он считал, что описание социальной ситуа­ции, в частности, описание взаимоотношений между матерью и ребен­ком, чему стали уделять основное внимание некоторые психоаналитики, не должно подменять собой эмпатическую интроспекцию применительно к ранним состояниям психики.

Это не означает, что X. Кохут не признавал никакого значения в отно­шении исследования и описания ранних взаимоотношений между матерью и ребенком. Разумеется, признавал. Однако он считал, что в этом случае приходится иметь дело с формой социальной психологии и, следователь­но, приходится ссылаться на то, с чем сравнивается ситуация, а это не соот­ветствует результатам интроспективной психологии. В отличие от того, что делает социальный психолог (разграничение адаптационных процессов, сравнение различных уровней сложности решаемых задач), психоаналитик использует интроспекцию и эмпатию для различения механизмов не по их эффективности или сложности, а по тому, насколько далеко он находится от наблюдателя, по отношению к которому он проявляет эмпатию.

3. Фрейд апеллировал, как правило, к отдельной личности. В центре его интересов лежали внутриличностные, а не межличностные конфлик­ты. На этом основании некоторые исследователи приходили к выводу, что психоанализ не является межличностной дисциплиной.

Последующие психоаналитики, включая Г. С. Салливана, призывали к развитию межличностной теории. Однако, как полагал X. Кохут, часть психоаналитиков не поняла смысла межличностного подхода, посколь­ку она не учитывала того, что основным средством психоаналитического наблюдения является интроспекция. Важно по-новому определить значе­ние самого понятия «межличностный», которое предполагает наличие межличностного опыта, открытого для интроспективного наблюдения.

Не случайно, занимаясь интроспективным и эмпатическим исследо­ванием психоневрозов, З.Фрейд открыл бессознательное психическое и явление переноса. Не случайно и то, что, находясь в межличностных отношениях, аналитик воспринимается пациентом не в качестве объекта переноса, а как выразитель его бессознательных воспоминаний.

Как бы там ни было, но 3. Фрейд обратился к исследованию психозов, психотической ипохондрии, а некоторые его последователи — к изуче­нию шизофрении, что предполагало интроспективное наблюдение над ранними формами переживаний индивида, утратившего контакт с дру­гим человеком. В конечном счете активная интроспекция стала выхо­дить, по мнению X. Кохута, на передний план, особенно при изучении нарциссических расстройств и пограничных состояний, что предполага­ло признание внутрипсихической борьбы в целях поддержания контакта с архаическим объектом.

4⁶3

ПСИХОЛОГИЯ САМОСТИ X. КОХУТА

При этом следует иметь в виду, что аналитик не становится своего рода экраном для переноса пациента, а служит как бы продолжением ранней реальности, которая в результате своей ненадежности не смогла быть реа­лизована в прочную психологическую структуру. Это значит, что по суще­ству аналитик интроспективно переживается пациентом в рамках архаи­ческих межличностных взаимоотношений.

Из подобного понимания происходящего в межличностных отноше­ниях между аналитиком и пациентом X. Кохут вывел несколько положе­ний, которые легли в основу его теоретических построений и терапевти­ческих разработок.

Во-первых, он пришел к убеждению, что без интроспективного подхо­да невозможно провести дифференциацию между влиянием прошлого на психическое развитие и влиянием актуально существующих осадков прошлого (вытесненного бессознательного).

Во-вторых, все переносы можно рассматривать в качестве повторения прошлого, но не все повторения являются исключительно переносами.

В-третьих, благодаря интроспекции можно провести различие между выбором объекта, соответствующим модели детства, но не связанным с переносом, и реальным переносом, имеющим место в аналитической ситуации. Перенос последнего рода способен исчезнуть под воздействием активной интроспекции, в то время как психоаналитическая интроспекция не оказывает существенного влияния на протекание первого процесса.

В-четвертых, именно на основе интроспективного исследования внут­реннего опыта возникает понятие влечения, наделенное типичными при­знаками сексуальных и агрессивных стремлений.

В-пятых, гипотеза 3. Фрейда о первичном нарциссизме и первичном мазохизме может быть отнесена к теории интроспективной психологии, в то время как понятия влечения к жизни и влечения к смерти имеют биоло­гический подтекст и лежат за пределами психоаналитической психологии. Уже на ранних стадиях своей исследовательской и терапевтической дея­тельности X. Кохут высказывал свое убеждение в том, что интроспекция и эмпатия являются важными инструментами наблюдения в науке, зани­мающейся изучением психических состояний. Более того, он полагал, что именно они определяют науку в целом. Поэтому нет ничего удивительного в рассмотрении им области психоанализа в качестве одной из сторон реаль­ности, которую можно понять при помощи интроспекции и эмпатии.

Во всяком случае психоанализ как наука соотносился X. Кохутом имен­но с интроспекцией и эмпатией. По его убеждению, «психоанализ являет­ся психологией сложных психических состояний, которая путем упорного интроспективно-эмпатического погружения наблюдателя во внутреннюю жизнь человека собирает свои данные, чтобы их объяснить» [4, с. 283].

ИНТРОСПЕКТИВНО-ЭМПАТИЧЕСКАЯ ПОЗИЦИЯ

В то же время было бы некорректно говорить о том, что в противо­положность признанию строгого психического детерминизма X. Кохут целиком и полностью полагался на интроспекцию и эмпатию. Его точка зрения сводилась к тому, что господство закона психического детерми­низма вполне допускает возможность выявления мотивов желаний чело­века, его решений, выбора и действия с помощью интроспекции в форме свободных ассоциаций и анализа сопротивлений.

По его убеждению, многие упущения и ошибки в рамках психоанализа стали возможными благодаря пренебрежению тем фактом, что психоана­литическая теория возникла на основе внутренних переживаний, наблю­даемых при помощи интроспекции и эмпатии. Другое дело, что метод интроспекции имеет свои границы, за которые не может выйти научное наблюдение и, следовательно, «границы психоанализа определяются гра­ницами возможностей интроспекции и эмпатии» [5, с. 298].

В конечном счете X. Кохут пришел к заключению, что психологиче­ская область определяется приверженностью наблюдателя интроспектив-но-эмпатическому подходу. Приверженность к подобному подходу при­вела его к необходимости внесения концептуальных уточнений в рамках психоанализа, что проявилось прежде всего в изменениях терминологии и развитии того, что было им названо психологией Самости.

Говоря о необходимости развития психологии Самости, X. Кохут исходил из двух теоретических построений, в соответствии с которыми Самость трактовалась или в качестве центра психологической вселенной, или как содержание психического аппарата. Эти два подхода (две психо­логии Самости) рассматривались им с точки зрения принципа дополни­тельности.

Речь шла о признании психологии Самости как в широком смысле, когда Самость помещалась в центр исследования, изучалось ее происхождение и развитие, выявлялись ее составляющие в норме и патологии, так и в более узком смысле, когда Самость воспринималась в качестве содержания психи­ческого аппарата, т. е. имело место частичное расширение характерной для классического психоанализа традиционной метапсихологии.

Словом, X. Кохут считал, что для согласования различных феноменов, наблюдаемых в отношении Самости, необходимо изменить теоретиче­скую систему психоанализа, для чего следует научиться мыслить одновре­менно в терминах двух концептуальных построений — психологии Самости в широком и узком смысле. При этом он подчеркивал, что осуществленное им переосмысление классического психоанализа вызвано не столько кон­цептуальными и терминологическими уточнениями, сколько необходи­мостью углубленного понимания психологической сущности человека, адекватного объяснения его мотивов поведения.

4⁶5

ПСИХОЛОГИЯ САМОСТИ X. КОХУТА

Осуществленные после З.Фрейда психоаналитические наработки не привели X. Кохута к отказу от классических теорий и психоаналитиче­ской концепции человека. Он был сторонником того, чтобы продолжить их применение к определенным четко очерченным областям психоана­литического знания. Вместе с тем для него стало очевидным, что некото­рые классические психоаналитические формулировки можно использо­вать лишь в соответствующих границах. Во всяком случае X. Кохут пола­гал, что классическое психоаналитическое понимание природы человека не является правомерным в отношении всего спектра его психопатоло­гии и ряда психологических феноменов, имеющих место за пределами клинической ситуации.

Если уже при жизни 3. Фрейда под влиянием некоторых психоаналити­ков стало наблюдаться смещение от психологии влечений Оно к психоло­гии Я, то в дальнейшем появилась необходимость, по выражению X. Коху­та, в расширении психоаналитического подхода, в дополнении его пси­хологией Самости, что связано как с обогащением психоаналитической концепции неврозов, так и с объяснением нарушений Самости.

Но что понималось X. Кохутом под тем, что он обозначил термином «Самость»? Какова сущность Самости и каково ее значение?

Как это ни странно, но, говоря о необходимости разработки психо­логии Самости, X. Кохут не дал четкого определения того, что такое Самость. У него нет объяснения того, как следует понимать Самость и какова ее сущность. Более того, он подчеркивал то обстоятельство, что в рамках психологии Самости, понимаемой как в узком (определенная структура психического аппарата), так и в широком (центр психологиче­ской вселенной индивида) смысле слова, Самость в своей сущности непо­знаваема. Причем признание подобного рода делалось им без какого-либо раскаяния или стыда, поскольку X. Кохут считал, что посредством интрос­пекции и эмпатии невозможно проникнуть в Самость как таковую.

Может возникнуть недоумение по поводу того, что, настаивая на необ­ходимости использования инстроспекции и эмпатии в рамках психоанали­за и говоря о психологии Самости, X. Кохут в то же время не может ничего сказать о существе Самости. Однако в этом вопросе он занял вполне опре­деленную и принципиальную позицию, считая, что Самость является не поня­тием абстрактной науки, а выведенным из эмпирических данных обобщением. Это означает, что, несмотря на невозможность дать какое-то четкое определе­ние Самости и выявить какую-то ее сущность, все же можно интроспектив­но и эмпатически воспринять ее психологические проявления.

Иначе говоря, психология Самости позволяет, как полагал X. Кохут, собирать данные о постепенном формировании совокупности интрос­пективно и эмпатически воспринимаемых внутренних переживаний,

ПРОИСХОЖДЕНИЕ И РАЗВИТИЕ САМОСТИ

наблюдать некоторые трансформации этого опыта, описывать различ­ные формы проявления Самости, демонстрировать составляющие ее эле­менты, полюсы амбиций и идеалов, области талантов и навыков, а также выделять различные типы Самости и объяснять их особенности.

Позиция X. Кохута в отношении понимания Самости лучше проясняется при сравнении Самости с такими понятиями классического психоанализа, как Оно, Я и Сверх-Я. Последние понятия относились З.Фрейдом к харак­теристике психического аппарата. Использованное X. Кохутом понятие Самости — к другому уровню понятийной структуры.

В отличие от аналогичного термина, использованного К. Г. Юнгом для характеристики нового центра личности, отличного от Я и вбирающего в себя сознательные и бессознательные проявления, Самость представлялась X. Кохуту в качестве особой структуры, имеющей психическую локализацию. Будучи структурой, Самость, в его представлении, возникает в результате действия инстинктивной энергии и обладает устойчивостью. Различные репрезентации Самости наличествуют в каждом отдельном психическом феномене, а не только в Оно, Я и Сверх-Я, т. е. Самость как бы является содер­жанием психического аппарата, но не является одним из психических факторов.

Прежде чем перейти к более детальному рассмотрению взглядов X. Коху­та на проблему Самости, следует, видимо, перечислить те принципы, из которых он исходил. Так, в основе его психологии Самости лежали три принципа, приверженность которым он постоянно демонстрировал в своих работах.

Во-первых, психологическая область рассматривалась в качестве той реальности, которая становится доступной исследователю благодаря само­анализу и эмпатии.

Во-вторых, использовалась методология длительного погружения иссле­дователя в психологическую область, в частности, в рамках клинических проявлений речь шла об эмпатическом погружении в перенос.

В-третьих, осуществлялось формулирование конструкций в терминах, соответствующих интроспективно-эмпатическому подходу.

В целом психология Самости предполагала наблюдение и объяснение внутреннего опыта, прежде всего восприятие объектов, Самости и их все­возможных взаимоотношений.

Дата добавления: 2015-06-04