Страх, боязнь, испуг

Рассмотрение данной проблемы осложнялось тем, что употребление термина «страх» допускало многозначность и неопределенность. В лекциях по введению в психоана­лиз Фрейд обратил внимание на это обстоятельство. Прав­да, он не решился подойти ближе к обсуждению вопроса о том, имеют ли слова «страх», «боязнь», «испуг» одинако­вое или разное значение. Тем не менее уже в этих лекциях он высказал краткое ^соображение, в соответствии с кото­рым страх отнес к состоянию, не предполагающему вни­мание к объекту, боязнь — к тому, что указывает на объект, а испуг — к тому, что подчеркивает действие опасности, когда нет готовности к страху.

В дальнейшем Фрейд возвратился к уточнению тех различий, которые наметил в лекциях по введению в пси­хоанализ, прочитанных им в 1916/17 годах. Так, в работе «По ту сторону принципа удовольствия» (1920) он решите­льно заявил, что понятия «страх», «боязнь», «испуг» не­правильно употребляются как синонимы. Подобно Киркегору, он провел различие между этими понятиями. Но если у Киркегора боязнь и испуг рассматривались как нечто определенное, в отличие от страха, трактуемого в метафизическом плане и соотнесенного с неопределен­ной возможностью свободы человеческого духа, то у осно­вателя психоанализа различия между этими феноменами осуществлялись по иным основаниям, связанным глав­ным образом с выделением психических состояний и от­ношений человека к ним под углом зрения грозящей ему опасности.

Проводя различия между страхом, боязнью и испугом, с точки зрения отношения к опасности, Фрейд высказал по этому поводу следующие соображения. По его мнению,

страх означает «определенное состояние ожидания опас­ности и приготовление к последней, если она даже и неиз­вестна»; боязнь «предполагает определенный объект, ко­торого боятся»; испуг отражает момент неожиданности и представляет собой «состояние, возникающее при опас­ности, когда субъект оказывается к ней неподготовлен» [8. С. 206]. Если в лекциях по введению в психоанализ Фрейд только высказал мысль, что от испуга человек защищается страхом, то в работе «По ту сторону принципа удовольст­вия» он подчеркнул, что в страхе есть что-то, защищающее от испуга и, следовательно, защищающее и от невроза.

Несколько лет спустя Фрейд написал работу, специа­льно посвященную проблематике страха. Ее название — «Торможение, симптом и страх» (1926). Впервые эта рабо­та была переведена на русский язык и опубликована в Рос­сии в 1927 году под названием «Страх». Данный перевод и это название сохранились в последующих переизданиях, имевших место в России 90-х годов.

Именно в этой работе Фрейд выразил такое понима­ние природы страха, которое свидетельствовало об уточ­нении и пересмотре ранее выдвинутых им представлений о страхе. Пересмотр ранее сформулированных им в лекци­ях по введению в психоанализ идей о страхе был связан с тем структурным подходом к анализу душевной жизни че­ловека, который был осуществлен основателем психоана­лиза в работе «Я и Оно», когда он подчеркнул, что бедное, несчастное Я подвержено опасности с трех сторон и может быть охвачено тройственным страхом — реальным стра­хом перед внешним миром, страхом совести перед Сверх-Я и невротическим страхом перед Оно. И действи­тельно, структуризация психики подводила Фрейда к пси­хоаналитическому пониманию того, что бессознательное Оно не испытывает страха, поскольку не может судить о ситуациях опасности, и именно Я, а не Оно является мес­том сосредоточения страха. Не случайно в работе «Я и Оно» он подчеркнул, что Я представляет собой «подлин­ный очаг боязни» и ввиду угрозы трех опасностей развива­ет «рефлекс бегства», в результате чего происходит образо­вание невротических симптомов и защитных механизмов, ведущих к фобиям.

5. Страх и вытеснение ~

Структурный подход к анализу душевной жизни челе века, в результате которого Фрейд признал, что Я являет «настоящим местом проявления страха», поставил его пе* ред необходимостью ответить на ряд вопросов. Во-первых,- если местом проявления страха служит Я, а невротические"| заболевания связаны с вытеснением бессознательных вле~ * чений, которые не исчезают бесследно, но, исподволь vti все же властно дают знать о себе в форме образования раз­личного рода невротических симптомов, то не следует ли на этом основании сделать вывод, что страх возникает под воздействием механизмов вытеснения или, быть может, имеет место противоположный процесс, когда вытесне­ние осуществляется именно потому, что человек испыты­вает страх? Во-вторых, коль скоро страх в Я возникает под воздействием трех опасностей (перед реальным миром, либидозным Оно и строгим Сверх-Я), то что же все-таки является первичным источником возникновения страха — сексуальные влечения человека или нравственные и соци­альные ограничения, налагаемые на него? Это были не простые вопросы, ответы на которые поставили Фрейда перед необходимостью переосмысления предшествующих психоаналитических положений, выдвинутых им на осно­ве описательного и динамического подхода к анализу бес­сознательной деятельности человека.

Отвечая на первый вопрос, Фрейд радикальным обра­зом изменил свои первоначальные взгляды на соотноше­ние между вытеснением и страхом. В лекции о страхе, про­читанной им в Венском университете в период 1916/17 го­дов, он придерживался мнения, что именно энергия вы­теснения бессознательных влечений автоматически ведет к возникновению страха, то есть само по себе вытеснение превращается в страх. Однако структурный подход к ана­лизу психических процессов подтолкнул его к пересмотру данной точки зрения, и Фрейд отказался от ранее выска­занного предположения о роли вытеснения как причине образования страха. В работе «Торможение, симптом и страх» (1926), в которой давалось не столько феноменоло­гическое (основанное на топической модели психики) описание страха, сколько метапсихологическое (учитыва­ющее структуризацию психики, энергетический потенци-

ал либидо и экономическую точку зрения на него) пони­мание его, Фрейд пришел к выводу, что при вытеснении, происходит не новое, ведущее к страху психическое образо­вание, а воспроизведение некоего предшествующего страха как определенного аффективного состояния души.

Данный вывод был сделан основателем психоанализа на основе содержательного рассмотрения того предшест­вующего клинического материала, который ранее изла­гался им в работах «Анализ фобии пятилетнего мальчика» и «Из истории одного детского невроза». В книге «Тормо­жение, симптом и страх» он вновь вернулся к случаям ма­ленького Ганса и Человека-Волка. Фрейд показал, что, не­смотря на различия между этими двумя случаями, резуль­тат образования фобии оказался у обоих пациентов одним и тем же. И у маленького Ганса, и у русского пациента (Че­ловека-Волка) вытеснение инфантильных желаний про­исходило, по мнению Фрейда, на основе их страха перед угрозой кастрации. Из-за этого страха маленький Ганс от­казался от агрессивности против отца. Инфантильный страх по поводу того, что лошадь укусит его, может быть дополнен представлением, что лошадь откусит его генита­лии, то есть кастрирует его. Из-за страха перед кастрацией маленький русский пациент также отказался от желания быть любимым со стороны отца. Страшные представле­ния об укусе лошади (маленький Ганс) и пожирании вол­ком (русский пациент) явились искаженной заменой дет­ских представлений о кастрации отцом. В обоих случаях аффект страха фобии произошел не из процесса вытесне­ния либидозных влечений, а из вытесняющей инстанции. Основываясь на этих рассуждениях, Фрейд и пришел к следующему заключению: «Страх фобии животных — это неизменный кассационный страх, то есть страх реаль­ный, страх перед действительной опасностью, угрожаю­щей или понимаемой, как реальная. Здесь страх создаст вытеснение, а не, как я раньше думал, вытеснение — страх» [9. С. 263].

В работе «Я и Оно» основатель психоанализа уже писал о том, что за страхом Я перед Сверх-Я скрывается то, что уг­рожало ребенку кастрацией. Эта кастрация рассматрива­лась им в качестве того ядра, на основе которого возникает страх совести. В работе же «Торможение, симптом и страх» он подчеркнул, что фобии животных — это «кастрацион-ный страх Я». Отталкиваясь от этого представления, Фрейд

и пришел к такой точке зрения, согласно которой, страх не происходит из вытесненного либидо, и первичным моме» том к вытеснению служит подверженное страху Я. Инык словами говоря, основатель психоанализа отказался от | нее выдвинутого им представления о непосредственно)* превращении либидо в страх.

Правда, пересмотрев предшествующие представлен' ния о соотношении между страхом и вытеснением^ Фрейд вместе с тем заметил, что, возможно, все.-таки вер- ^ ным остается положение, в соответствии с которым страх } образуется из лйбидозной энергии влечений благодаря соответствующим процессам вытеснения. Одновремен­но он признался в том, что это положение нелегко при­мирить с выводом, согласно которому страх фобий воз­никает в Я, происходит не из вытеснения, а, напротив, сам вызывает его. Однако в тридцать второй лекции «Страх и жизнь влечений», которая, наряду с другими лекциями, написанными Фрейдом в 1932/33 годах, слу­жила дополнением к ранее прочтенному им курсу лекций по введению в психоанализ, он недвусмысленно подчер­кнул: «Не вытеснение создает страх, а страх появляется раньше, страх производит вытеснение!» [10. С. 353]. При этом основатель психоанализа пояснил, что таким стра­хом является страх перед угрожающей внешней опасно­стью, то есть реальный страх ребенка, испытываемый им перед притязаниями его сексуальных, влечений, но вос­принимаемый им в качестве внутренней опасности. Речь идет о страхе кастрации, который, по мнению Фрейда, является наиболее сильным двигателем вытеснения и ис­точником образования неврозов. Таково было психоана­литическое видение проблемы страха, связанное с отве­том на первый вопрос о соотношении между вытеснени­ем и страхом.

Попутно отмечу, что ранее внесенное Фрейдом разли­чение между реальным и невротическим страхом получило свое дальнейшее уточнение в работе «Торможение, симп­том и страх». Так, он подчеркнул, что лежащая в основе реа­льного страха опасность угрожает от внешнего объекта, в то время как невротическая опасность — от требования влече­ния. Но требование влечения не представляется чем-то на­думанным, является реальным, и, следовательно, можно считать, что невротический страх имеет не менее реальные основания, чем реальный страх. Это означает, что взаимоот-

ношение между страхом и неврозом объясняется защитой Я в форме реакции страха на исходящую от влечения опас­ность. Тонкость подобного психоаналитического понима­ния реальности невротического страха заключается в том, что, с точки зрения Фрейда, требование влечения часто ста­новится внутренней опасностью именно потому, что его удовлетворение может привести к внешней опасности. В то же время для того, чтобы стать значимой для Я, внешняя, реальная опасность должна превратиться во внутреннее пе­реживание человека.

Дата добавления: 2015-06-04