КАНДИНАЛЬ 5 страница. Князь Василий подал Клапроту бумагу со своей печатью:

- Жаль, что так вышло.

Князь Василий подал Клапроту бумагу со своей печатью:

- Покажете это людям князя Хапца. Вас хо­рошо примут.

Шампанского! - Комаров резво вскочил на ноги, несмотря на свою ставшую уже привычной ленивость. - За удачное начинание, господин барон!

К разговору присоединилась и графиня Софья:

- Передайте, пожалуйста, генералу Ртищеву наши наилучшие пожелания. Я хорошо знаю его жену Василий поднял бокал:

- Только не вздумайте вступать с Хапца в какие-нибудь переговоры, - заявил он, криво усмехаясь. - Никакого содействия не ждите, если будете настаивать.

Клапрот вспыхнул и пролепетал, заикаясь:

- У меня и в мыслях не было...

- На Кавказе у вас будет много всяких мыс­лей... Черкесские женщины, например, весьма обворожительны, - ехидно вставил Комаров.

- Там можно отлично поохотиться... - добави­ла графиня. - Я так и делала, пока генерал не получил свою рану.

Это замечание сразу заставило Комарова за­молчать: ему не нравилось когда напоминали о прежней славе и о крушении всех надежд. Ведь теперь ему приходилось жить во дворце своего кузена на положении бедного родственника, име­ющего богатое прошлое, но никаких надежд на будущее. Нелегко было переносить это состояние.

- Доброй ночи, профессор. Bon voyage. – Князь поднялся, аудиенция была окончена. - К Кавказу нужно относиться очень осторожно,- заметил Васильчиков. - Пребывание там изменит Вашу жизнь, так произошло со многими. Теперь же, прошу прощения.., - он поставил бокал с шам­панским на столик и направился на свою полови­
ну, где находилась его любимая библиотека.

Фон Клапрот был разочарован тем, что князь Васильчиков не пожелал поделиться с ним своим опытом более щедро и не дал советов. Барона оскорбило столь пренебрежительное отношение к его персоне.

- Сейчас князь работает над сборником чечен­ских преданий, - доверительно поведала барону графиня Софья при прощании. - Они поразитель­но хороши. Я все уговариваю его издать их. Частным образом, конечно. Но он и слушать не хочет. Надеюсь, что уговорю в конце концов.

Графиня одарила Клапрота величественной улыбкой, но тот был так зол, что не мог даже толком попр> цаться. Еще бы! У него появился такой сильный соперник в изучении Кавказа. Теперь ему следует действовать быстро и первым сдать напечатать свою рукопись, издать ее офи­циально, через Российскую Академию в Санкт-Петербурге. К тому времени никто уже е обратит внимания на князя Васильчикова - ни академи­ки, ни политики.

* * * * *

Казбек выводил коня из загона, а старый пред­анный слуга Хашим тем временем прилаживал к упряжи последние украшения.

- Сегодня он в отличной форме, Казбек, - с гордостью проговорил слуга, проводя рукой по лоснящейся шее жеребца.

- Да уж, надеюсь, сегодня он себя покажет. Надо победить.

- Удачи, хозяин! - Хашим шлепнул ладонью по крупу, и жеребец пустился галопом к месту состязаний.

Казбек пустил коня во весь опор: нужно было разогреться перед скачками. Он скакал вдоль реки, вдыхая сладкие запахи погожего летнего денька. Это была та самая дорога, по которой его семья когда-то впервые приехала сюда, во владения князя Хапца, та самая, по которой добрался сюда и русский Василий, спасший их от эпидемии. Со времени его отъезда в деревне многое измени­лось. Жители упорно трудились, стараясь как можно быстрее избавиться от последствий опусто­шительной чумы. Рос табун его отца, в этом году поля дали первый добрый урожай. Число жите­лей аула значительно возросло. После того, как болезнь выдохлась, немало семей хапца из тех деревень, что пострадали сильнее, перебрались сюда, под защиту нового князя Хапца Омара, старшего брата Мурада. Чем больше семей, тем, разумеется, больше домов и возделанных земель.

Еще издалека Казбек увидел большую толпу собравшихся на лугу у Терека. В честь празднич­ной пятницы люди нарядились в лучшие одежды. Все ждали начала больших скачек. С соседями и дальними родственниками набралось много сотен человек. Да и как было не радоваться: теперь можно было безбоязненно собираться множеству людей, свободно переезжать с места на место, не боясь губительной заразы. Уже год как чума оставила их край.

Самым серьезным соперником Казбека на се­годняшних состязаниях будет любимый племян­ник князя Джафар, который, был старше Казбе­ка на пять лет. Это был красивый статный муж­чина возрастом слегка за тридцать, и он был единственным из людей Хапца, кто был почти равен Казбеку в мастерстве верховой езды. Одна­ко конь Казбека, взятый из конюшен отца, был лучше.

Казбек прикрыл глаза рукой от солнца и уви­дел, что и его отец, и князь Мурад заняли свои места среди остальных кабардинских уорков на специальном помосте рядом с почетными гостя­ми. Разноцветные флажки, укрепленные по кра­ям навеса над их головами, весело полоскались на ветру, а шелковые подушки, предложенные гостям, переливались на солнце. Этот праздник постарались устроить со всей подобающей пыш­ностью. На площадке перед помостом уже соби­рались остальные участники состязаний, распола­гаясь вдоль линии, которая обозначала одновре­менно и начало, и конец дистанции. Соперникам предстояло сделать один круг по полю длиной в две с половиной версты.

Казбек пересек поле и поклонился старшим. Ахмет с одобрением отметил, как красива посад­ка Казбека в седле и как ладно подогнана уп­ряжь его любимого жеребца - зрителям было на что посмотреть.

Казбек глянул в другую сторону, где сидели русские. В центре всей группы выделялись трое: один был одет в зелено-голубую форму, блестел наградами и галунами, двое других были облаче­ны в эти нелепые высокие и тесные штаны, что так нравятся гяурам. Выводя лошадь на линию начала скачек, Казбек небрежно сплюнул на до­рожку.

- Доброе утро, Казбек, - сказал Джафар. Вижу, ты сегодня в хорошем настроении.

- Спасибо на добром слове, но я сегодня тебя обойду на корпус, - весело отозвался Казбек и слегка кивнул головой в сторону гостей-чужаков. - Это вот от них у меня кисло во рту.

- У меня тоже! - В сердцах Джафар разразил­ся страшным черкесским ругательством, что очень рассмешило всадников помоложе.

Казбек просто не выносил присутствия гяуров и никак не мог понять, зачем старейшины реши­лись на такое унижение хотя бы и ради поддер­жания мира.

- А этот с волосатыми щеками и тощими се­рыми ногами - ну и урод.

- Это точно, - согласился Джафар. - Тощий и длинный.

Казбек и Джафар считали свою собственную внешность образцовой для молодого кабардинца (причем каждый из них казался себе лучше дру­гого), и они твердо решили показать чужакам такое мастерство, которого они не забудут никог­да.

Ахмет видел, как конь под его сыном нетер­пеливо пляшет на месте, а тот старается удер­жать его. Конь игрив - хороший признак. У Казбека сегодня отличная возможность показать себя перед такими зрителями.

Немец дружелюбно беседовал с князем Хапца Омаром. Князю было радостно видеть, как его народ собрался на праздник, и он жалел лишь о том, что отец не дожил до этого радостного дня и не радовался сейчас благополучию своих под­данных.

- Лошади каких пород участвуют в сегодняш них скачках? - спросил иноземец. - Они мне кажутся поплотнее и поуже в кости, чем извес­тные мне немецкие породы.

Фон Клапрот прилично говорил по-русски. Князь Омар тоже неплохо изъяснялся на этом языке, правда с сильным акцентом: пребывание Васильчикова здесь не прошло даром. Это был один из сюрпризов, приготовленных князем для Клапрота, причем немец понял, что это сделано не случайно.

- Здесь в основном кабардинские лошади. Эту породу мы вывели сами здесь, в Кабарде. Черке­сы называют их адыгеш, что означает «черкес­ская лошадь».

Немец дернул носом. Он делал так всегда, когда слышал что-либо заслуживающее внимания. Ахмет посмотрел на Мурада. Им обоим было не по себе от присутствия этого чужеземца, тем более, что из письма Василия нетрудно было догадаться, что этот человек - царский шпион.

Князь Хапца взглянул на брата и слегка на­хмурился. Накануне они решили, что лучше уж принять Клапрота как радушные хозяева и самим показать ему то, что считают нужным, чем поз­волить немцу бродить по собственному усмотре­нию.

Начались скачки. Внимание Ахмета было пол­ностью приковано к Казбеку. От возбуждения жеребец под Казбеком начал не с той ноги и здорово проиграл в первые мгновения.

Мурад рассмеялся:

- Вот Джафару подарочек! Честное слово, конь у твоего парня - зверь, а не конь. Смотри как припустил!

Казбек сильно отстал, но потом начал навер­стывать упущенное.

- Как интересно! - визгливо выкрикнул не­мец, не сдержав эмоций. - Это черкесская ветвь русской породы? Какая, так сказать, линия родо­словной?

- Нет, - ответил князь, успевая одновременно участвовать в разговоре и следить за тем, что происходит на поле. Он поднял руку, призывая немца замолчать: толпа взорвалась криками. Упал один из всадников. Мурад сжал руку Ахмета, но это был не Джафар и не Казбек. Упавший юно­ша быстро вскочил в седло и помчался следом за остальными, не имея уже никаких надежд на успех.

- Ноздря в ноздрю! - Ахмет рассмеялся, глядя на Мурада: постоянное соперничество сыновей неизменно развлекало старых товарищей.

- Сегодня у тебя никаких надежд.., - Мурад покачал головой, но в это мгновение жеребец Казбека вытянул шею, неожиданно рванул впе­ред и первым пересек линию. Толпа ревела.

- Ах! - князь довольно перевел дух. - Хорошо прошли!

Затем он вновь повернулся к немцу и дипло­матично заявил:

- Между прочим, здесь есть люди, которые знают о кабардинских лошадях поболе меня, - он сделал знак, чтобы Ахмет присоединился к бес­еде. - Давай, Ахмет. Будь на высоте. Доставь человеку удовольствие, - сказал князь по-черкес­ски.

- Буду рад показать Вам мой табун, - с готов­ностью подхватил Ахмет.

- Чудесно! Чудесно! - Клапрот сделал вид, что очень заинтересован этим предложением, ибо он понял, что лошади - главное в черкесской куль­туре, и ему в этой стихии будет легче добиться желаемого. Никто не будет введен в заблужде­ние...

- Мне очень бы хотелось узнать об этом ка­бардинском скакуне... Его родители...родословная... В таком духе...

Ахмет воспользовался случаем и начал длин­ный рассказ. По-русски он говорил медленно, но правильно. Мурад спрятал улыбку и пошел поз­дравлять участников скачек.

- Порода наша называется адыгеш, возникла от скрещивания монгольских и арабских пород. Думаю, в них есть примесь и других кровей, но эти - основные...

- Ага, монгольские кони... Интересно.., - фон Клапрот старался говорить что-нибудь к месту. -Но ведь эти кони маленькие, не так ли?

- Да, верно, но арабские скакуны использова­лись для повторного скрещивания с кабардински­ми - особенно с породой шолах - чтобы у наших появилась такая же стать и сильные легкие. Это свойственно и другой знаменитой породе, кото­рую мы называем альп. От монголов осталась холка и дугообразная носовая кость. Наши лоша­ди отличаются способностью хорошо передвигать­ся в горах благодаря крепким конечностям.

Клапрот быстро писал в своем блокноте, из­нывая от жары. Рядом сидел русский полковник, сопровождающий немца в этой поездке. В начале века он служил в Грузии под командованием Цицианова, и понимал толк в обычаях горцев.

- Любопытно, как это арабские кони сюда попали? - внезапно спросил полковник, многоз­начительно растягивая слова.

- Видимо, через Персию, - отвечал Ахмет. – Я слышал, что персидские шахи всегда любили арабские породы и неустанно занимались их раз­ведением. Они могли легко проникнуть сюда че­рез Азербайджан и Дагестан... Недавно еще у меня был старый жеребец из тех конюшен. Я использовал его как производителя для скрещива­ния с кабардинскими кобылами, и результаты были впечатляющие.

Клапрот, разумеется, не мог уловить скрытой издевки в этих словах: ведь Дагестан причинил много бед южной армии. Это была гористая, бесплодная местность к востоку от Кабарды. Люди, населяющие ее, были еще более неуживчивы, чем те, что обитали вдоль основной Кавказской гря­ды. Полковник же внимательно слушал Ахмета, пытаясь глубже понять значение его слов... Князь решил, что пора остановить Ахмета, пока тот не наговорил лишнего.

- Господин фон Клапрот, сейчас Вы увидите как хороши наши кабардинские лошади. Сейчас начнутся игры...

Однако Ахмет уже вошел в роль. Пока Каз­бек, Джафар и другие наездники показывали чудеса верховой езды, от которых кровь стыла в жилах - ездили задом наперед, на полном скаку срывали зубами шелковые цветы, на ходу меня­лись лошадями и стреляли по целям, пока юноши Малой Кабарды демонстрировали мастерство, которое могло бы вогнать в краску Петербургс­кую кавалерийскую школу, Ахмет продолжал свой монолог. Русский полковник сидел, поджав губы, однако ему не в чем было упрекнуть рассказчика.

Клапрот также продолжал разговор с самым невинным видом:

Что еще Вы могли бы рассказать мне об этой лошади? Она так умна, что выполняет сложнейшие трюки! Чем эта порода отличается от других?

Глаза у Ахмета блеснули:

- Из своего небольшого опыта могу заключить, что характерной чертой кабардинской породы является то, что это - горная лошадка. Поэтому она очень крепка, устойчива. Она также очень вынослива, ей под силу большие расстояния. Это свойство досталось ей от арабских предков. Она более сообразительна, чем лошади известных нам русских пород. Быстро обучается...

- Мы ценим нашу лошадь и за преданность. Это незаменимое качество на войне, - добавил князь.

- Да, она вряд ли бросит своего раненного хозяина. Многие из них вынесли седоков с поля боя и доставили к самому дому. Такое случалось много раз.

- Вы, черкесы, высоко цените эту породу. До­рого ли она обходится обычным людям? - Клапрот продолжал делать заметки, хотя до него уже начал доходить смысл происходящего.

Настало время Хапца оценить тихую линию обороны, возведенную Ахметом.

- Вовсе нет, - гордо сказал князь. - Ни одна черкесская семья не обходится без нее. Конечно, самые хорошие экземпляры ценятся высоко, как редкое оружие!

Клапрот громко захлопнул свой блокнот.

- Очень хотелось бы посмотреть ваш табун. Подобные сведения я собираю для Академии наук в Санкт-Петербурге.

* * * * *

Через несколько дней Ахмет и Мурад встрети­лись, чтобы обсудить дела на следующую неделю. Они поступали так постоянно в течение послед­них семнадцати лет со времени переезда в Малую Кабарду. Их поля, раскинувшиеся по берегам Терека, прилегали друг к другу, поэтому им час­тенько приходилось вместе собирать урожай или строить забор. Однако на этот раз им предстояло решать дела посерьезней.

Этим утром Анвар и Азамат стояли возле отца, прислуживая ему, как того требовали обычаи. Азамат наполнил бахсимой два кубка. Анвар принес сыра и грецких орехов для закуски. От­сутствие Казбека бросалось в глаза, и частично по этой причине Ахмет был рад компании Мурада. Ему нужно было обсудить планы на будущее своих сыновей.

Анвар был ближе всего к матери и лучше всех умел ухаживать за лошадьми - ему и предстоит наследовать табун. Но для того, чтобы основать собственное хозяйство, Анвару нужно жениться. Но как предписывают традиции, никто из млад­ших сыновей Ахмета не имеет права вступать в брак раньше старшего, Казбека. Казбек давно уже вступил в брачный возраст, однако, до сих пор ни одна из свободных девушек джлахстней не привлекла его внимание. Ахмет собирался обсу­дить с Мурадом еще несколько невест. В некото­рых кабардинских семьях родители сами подыс­кивали невест своим сыновьям, но Ахмет твердо решил, что Казбек сам волен выбирать свою судьбу, как это некогда сделал это он. Тем не менее, он не был чужд естественно родительского стремления видеть в браке детей согласие, мир и любовь, чтобы ни один из супругов не доставлял неприятных забот другому. Кроме того, существо­вали непреложные сословные установления, ува­жать которые обязаны были все. Ахмет понимал, что ведет себя как старая чувствительная женщи­на, но ничего не мог с собой поделать: сыновья были ему еще дороже от того, что еще совсем недавно они пережили страшную эпидемию и спаслись, тогда как в других семьях вымерли целые поколения.

Что касается Азамата... самого младшего и, в некотором смысле, самого дорогого ребенка, то его будущее казалось еще совсем туманным.

- И почему это ни у одного из нас нет доче­рей, Мурад? - спросил он. Было бы так удобно
решать эти дела. Мурад рассмеялся:

- Ты же прекрасно понимаешь, что такие от­ношения между нашими семьями обречены с
самого начала - ведь они считаются недопустимы­ми между семьями кровных братьев. В старых законах много мудрости! Парни все время воюют между собой. Он глянул на Анвара и Азамата, которые засмущались при упоминании об их не­ прекращающемся дружеском соперничестве с Джафаром и Тимуром. Вот и теперь Джафар не разговаривал ни с кем из них именно потому, что Казбек победил его на скачках.

Казбек вернулся поздно и выглядел каким-то растрепанным. Он низко поклонился, извиняясь за опоздание.

- Легок на помине.., - поддразнил Мурад. - Не удивительно, что ты держишься подальше!

- Я тебя со времени скачек не вижу, - сказал Ахмет, проницательно глядя на старшего сына. - Где ты был?

- Охотился, - равнодушно ответил Казбек. Мурад хорошо знал, что за этим последует, но из озорства подыграл ему:

- Да ну! И какова добыча? Казбек выпрямился с гордостью:

- Я добыл недурного оленя. Сейчас шкуру сди­рают. Может быть, наши женщины приготовят нам вечерком что-нибудь особенное!

Мураду с Ахметом нравились несколько высо­комерные повадки Казбека. Их чеченские жены ии за что не потерпели бы такого поведения. Казбеку срочно надо было найти жену.

- За это время можно было добыть десять оленей.

Казбек пропустил мимо ушей это замечание и почтительно потупил глаза. Анвар - самый заин­тересованный в скорейшей женитьбе Казбека человек, ибо от этого зависел срок его собствен­ной свадьбы, был уже на грани того, чтобы выдать страшную тайну, которую знали уже все, кроме Ахмета. Однако яростный взгляд Ахмета остано­вил его в последний момент.

- Когда мужчина исчезает на два дня и две ночи, это значит, что он либо заблудился, либо
уехал с определенной целью. Что справедливо относится к тебе? - спросил Ахмет.

Из уважения к старшим Казбек не спешил с ответом.

- У Казбека, наверное, полно друзей в Кабарде... Видимо, он хочет всех их навестить. Прав­да, Казбек?

Казбек оживился, почуяв выход из трудного положения:

- Да, Мурад. Так оно и есть. Я был в Чегеме.

Чегемская долина находилась в Великой Кабарде, дорога туда занимала не меньше дня, но Ахмет был недоволен таким поворотом дела. С Казбеком он связывал большие надежды, намере­ваясь подобрать ему жену из семьи уорков. Всю жизнь он работал не покладая рук, стремясь основать свою семейную ветвь на Тереке, хотел, чтобы внуки росли рядом, в достатке и благопо­лучии, под его внимательным оком. Все его уси­лия были направлены на достижение этой цели. Он не мог допустить, чтобы Казбек болтался Бог знает где в поисках невесты, а потом достался какой-нибудь простушке-молочнице или кому-ни­будь еще похуже, да кроме всего в далекой де­ревне.

Все это Мурад прочитал по холодному и не­одобрительному выражению лица Ахмета. Удиви­тельным образом вдруг заявили о себе кабардин­ские черты его характера: он неожиданно стал таким строгим и недоступным, и лишь Мурад знал, какие необдуманные поступки совершал Ахмет порой в молодости.

- В таком случае, молодец, что выбрал время для охоты, - заявил Ахмет язвительно, - даже если это всего один олень! Но сегодня утром я намерен обсудить с тобой более важные вещи, если ты уделишь мне немного внимания...

Все затихли и сосредоточились.

- Как ты знаешь, свой дом на Кубани я по­кинул, когда мне было примерно столько же, сколько Азамату сейчас. И вот я чувствую, что нужно, наконец, послать туда весточку о себе, известить моих дядюшек о нашем существовании.

Мурад удивился. Его старый непреклонный при­ятель вдруг озаботился восстановлением родствен­ных связей!

- Я решил, что один из вас, парни, должен отправиться в это путешествие, - это будет долгая и нелегкая поездка, а, может быть, и опас­ная.

Сердце у Ахмета колотилось. Он хорошо знал, какой ответ хочет получить, но хотелось быть уверенным...

- Кого из вас послать? Это я хотел бы обсу­дить. Кто из вас хотел бы отправиться в путь?
Кто больше всего подходит для этого? Что дума­
ешь ты, Мурад?

Мурад хорошо знал, чего стоили Ахмету эти слова. Нелегко отправлять сына в такой тяжелый переход, который сам когда-то выдержал с тру­дом. Азамата, например, посылать наверняка нельзя.

Мурад говорил мягким, тихим голосом.

- Я хорошо понимаю, что рано или поздно каждый должен отыскать свои корни. Но это под силу лишь молодым. Мы знаем, что Азамат силь­но желает этого, но он слишком юн, чтобы пус­титься в такое путешествие.

Азамат стоял неподвижно. Из всех сыновей он больше всего был похож на Ахмета: тонкий, с черными кудрями и глубоко посаженными горя­щими глазами. У него не было железной твердос­ти, как у Казбека, или такого сложного, непро­стого характера, как у Анвара. Он обладал как раз всем, что делает младшего сына любимым: природным очарованием, веселостью, чувством юмора, открытостью окружающему миру. Азама-ту исполнилось двадцать два года, однако его окружал такой ореол невинности, что легко мож­но было дать и меньше. Сам он не знал об этом, Ахмет никогда не выставлял свои чувства напо­каз, но на самом деле Азамат был для него све­том в окошке.

- Позволь мне, отец, - взволнованно прогово­рил он. - Я хочу ехать и я не так уж юн. Я умею делать все то же, что и мои братья. А кое-что, может быть, и получше.

Казбек и Анвар обменялись скептическими улыбками, будто говоря: «Как же, слушайте этого мальца».

Ахмет прочистил горло:

- Я ничуть не сомневаюсь, что ты многое можешь делать лучше этих двоих, - начал он,
бросив предупреждающий взгляд на старших братьев. - Но мать никогда не простит мне, если с тобой что-нибудь случится. Для нее ты еще ребе­нок.

Мурад старался не смотреть в глаза приятеля. Для Ахмета это было очень болезненным делом - испытать сыновей на их готовность покинуть отчий дом.

От возбуждения Азамат чуть ли не поднимал­ся на цыпочки, однако, как истинный адыг, он следил за своими чувствами и мог говорить обду­манно.

- Но, отец, подумай сам: Казбек - самый стар­ший и должен остаться здесь. Анвар – лучший объездчик лошадей и табунщик во всей округе. Я первый, кто предложил это. - Пожалуйста, учти это, отец.

Мурад улыбнулся:

- У твоего «малыша» убедительные резоны. Казбек добавил:

- Отец, ты только прикажи, и любой из нас отправится. Однако по его лицу было ясно, что он скорее умрет, чем уедет сейчас отсюда.

- Хорошо.., - проговорил Ахмет, изучая выра­жение лица Казбека. На этот раз он оказался более проницательным, чем сын. - Прекрасно.

- Прошу прощения.., - вставил Мурад.

- Ах да. Насчет этого фон Клапрота. Он со­бирается посмотреть наших лошадей, но прежде Мурад хочет вам что-то рассказать.

Парни навострили уши, а Мурад негромко за­говорил:

- Вы знаете, что он приехал с письмами от нашего старого друга Василия. Тот предупрежда­ет: этот человек вовсе не является официальным уполномоченным русского царя, но, почти навер­няка, собирается шпионить. Нам следует быть особенно осторожными и ничего не рассказывать ему о наших отношениях с воинственными чеченцами. Понимаете, что я имею в виду?

Все посмотрели на Анвара. С детства Анвар был самым неистовым борцом за свободу. И все знали, кто питает его боевой дух - мать Цема. Анвар скрестил руки на груди.

- Я позабочусь, чтобы никто из чеченцев не приехал сюда, пока он здесь, - сказал он. Никто не спросил, как он собирается это сделать: есть вещи, о которых лучше молчать.

Казбек ответил за всех:

- Я поговорю со слугами и работниками в поле. Он шпион?

Мурад покачал головой:

- Противник может извлечь много пользы из самых невинных разговоров. Не говорите с ним ни о чем, кроме разведения лошадей и кабардин­ского языка.

Парни хмыкнули и разошлись. Мурад взял Ахмета за руку:

- Я понимаю, как сильно тебя это печалит, но так тебе скажу - должен ехать Азамат. Верный путь сохранить свой род - отослать от себя одного из сыновей. Такая уж судьба у нас - иметь в роду странников.

Ахмет неохотно согласился Мурад хлопнул его по плечу.

- Пошли. Выше голову! Чем быстрее мы об­наружим, где прячется зазноба твоего Казбека, тем лучше будет для всех нас, а особенно для моего Тимура... Все девушки мечтают о Казбеке, и пока он свободен, они не предпочтут никого иного!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Фон Клапрот в компании двух русских офи­церов, приставленных к нему генералом Ртище­вым, выехал из гостевого дома князя Хапца и направился к конюшням Ахмета. По дороге стар­ший из офицеров пытался разведать, что именно вынюхивает здесь этот германский академик. Явился-то он с отличными рекомендательными письмами.

- Вам повезло, что вас пригласили, господин барон, - бодро проговорил капитан Трунов. -
- Насколько я понимаю, этот Ахмет разводит луч­
ших лошадей во всей Малой Кабарде.

- А ваши военные покупают у него коней?

Трунов рассмеялся:

- Иногда. Для укрепления дипломатических отношений. У кабардинцев больше возможностей объезжать лошадей, чем у казаков, которые при­кованы к оборонительным рубежам. Нет, я имею в виду, что вам повезло в другом смысле.

- В каком?

- Народ Хапца не доставляет нам беспокойст­ва. Они живут сами по себе, мы мало общаемся с ними напрямую. Так, любопытно просто... только и всего. Мне говорили, они связаны с чеченцами.

- У многих племен встречаются смешанные браки. У некоторых брачные союзы внутри своего племени просто запрещены, поскольку браки с соседями предполагают появление политических союзников и обеспечивают более здоровое потом­ство, - отозвался фон Клапрот.

Капитан Трунов обернулся к нему:

- Я не знаю, как насчет здорового потомства, но я знаю, что от чеченцев исходит много бед. Они постоянно нападают на обозы с боеприпаса­ми, идущие через Дарьяльское ущелье. Если кто-нибудь из кабардинцев снабжает их оружием и лошадьми, это следует немедленно пресечь.

Клапроту не хотелось углубляться в местные политические дрязги, и он уклончиво промолчал.

Трое гостей въехали на двор Ахмета. Хозяин с двумя сыновьями ждали их у загона. Мурад также стоял возле Ахмета. За оградой один из парней объезжал красивого жеребца.

- Доброе утро! - Клапрот спешился и вежливо пожал руки встречающим. - А это, видимо, тот старый арабский скакун из Дагестана?...

- Нет, тот околел. Это его сын. Отца этого красавца мне подарил мулла, - заявил Ахмет с обескураживающей прямотой, - глава чеченского племени в горах. Нам сказали, что того коня доставили из конюшен самого персидского шаха.

- Как интересно, ответил Клапрот, - и, на­сколько я знаю... Вы женаты на дочери этого муллы, не так ли?

Все поразились. Как это немец узнал об этом? Василий в своем послании и не намекал, что поделился с ним такими подробностями. Профес­сор продолжал взирать на жеребца с довольной улыбкой. Чувствовалось, что разговор доставляет ему удовольствие.

Ахмет отшутился:

- Да, но не потому, что он подарил мне коня.

- Хм! Меня очень занимают эти чеченцы. Любо­пытный народ... Очень смелый, как я понимаю. А нельзя ли съездить к ним в горы, посмотреть собственными глазами? Как Вы думаете, Мурад?

Мурад быстро нашелся с ответом:

- Господин барон, я считаю, что это был бы крайне необдуманный шаг. Россия сейчас воюет с Чечней, Вы должны это знать. Ведь это так, капитан Трунов?

Вздрогнув от того, что к нему обратились по-русски, Трунов согласно кивнул.

- В отличие от кабардинцев, они вряд ли пой­мут цель вашего визита, - заявил Мурад многоз­начительно и важно.

Глаза Клапрота блеснули:

- Но они же знают, что я не русский. Я - немецкий профессор, преследующий своп акаде­мические интересы.

Тут вмешался Ахмет.

- Да, но мы знаем, что Вы приехали по рас­поряжению русского императора, - твердо заявил он. - Это дает Вам право на особые отношении с нашим князем. Чеченцы узнают об этом Вашем положении и их отношение к Вам вряд ли будет
дружеским.

Капитан Трунов предупредительно кашлянул и похлопал стеком по своим сапогам.

Он не знал, радоваться или огорчаться тому, что кабардинцы так свободно разговаривают о подобных предметах. Столь свободные манеры и развитость плохо вязались с образом «покоренных туземцев».

Однако Клапрот настаивал:

- Капитан, может быть, следует сделать за­прос через военное командование в Моздоке о
том, возможно отправится в Чечню или нет. Осо­бенно, если заручиться рекомендациями от этихмилых людей!

- Капитан Трунов широко улыбнулся этому встречному маневру со стороны немца.

- Конечно, я так и сделаю. Мы ведь недалеко, и будем во Владикавказе на следующей неделе.

Ахмет досадливо отвернулся к лошадям, рас­строенный тем, что Клапрот переиграл их. Быс­тро крикнул Анвару по-черкесски:

Дата добавления: 2015-06-04