Групповое сознание

Человек не может быть изолированным от общества и общественных идей. Трансформируясь через бытие отдельных людей, их общественное сознание формирует индивидуальное сознание. Ньютон совершил свои гениальные открытия потому, что он, по его словам, стоял на плечах таких гигантов мысли, как Галилей, Кеплер и многие другие. Общество — слож­ное материальное образование, состоящее из множества различных соци­альных групп. Такими группами являются классы, сословия, религиозные, этнографические, демографические и профессиональные группы.

Следующий после этнического сознания субсоциетальный уровень об­щественного сознания включает сознание больших социальных групп, об­разующих те или иные структуры отдельных обществ: классы, профессии, религиозные, социокультурные и т.д.⁸ Чтобы человек мог иметь возмож­ность причислять себя к какому-то классу общества, должна быть более-менее четкая официальная дифференциация населения. Причисляя себя к какому-нибудь классу общества, индивид учитывает свои возможности доступа к культурным и материальным благам. Но все же около ²/₃ населе­ния безотносительно к чинам, рангам и доходам — привычно, упорно, на­стойчиво относит себя к некой «середине»⁹.

Каждая группа является субъектом определенного сознания, и в этом смысле можно говорить о групповом сознании, диалектически связанным с общественным сознанием и индивидуальным как особенное. Оно склады­вается на основе индивидуального, но, как и общественное сознание, не представляет собой механической суммы индивидуального, хотя и отража­ет бытие социально-экономических и политических условий жизни каждой группы людей. В то же время групповое сознание опосредуется обществен­ным сознанием и выступает как элемент или подсистема общественного сознания, входя в него частью своих элементов.

⁸ Грушин Б.А. Массовое сознание. М.: Политиздат, 1987. С. 219.

⁹ Левада Ю. От мнения к пониманию. М.: Московская школа политических исследований, 2000.
С. 301.

Самое универсальное и неспецифическое для нашей страны кроется в том, что человек, причем это проявляется массово в сознании людей, хочет быть с «большинством» и поступать «как все», ибо так уютнее, безопаснее. Конечно, у людей нет цифровых показателей, но существует некое устой­чивое представление о том, что хотят эти воображаемые «все». Более спе­цифическая «наша» черта — это боязнь «высовываться». Боязнь, которая была сформирована в обществе запуганном и скованном круговой порукой. Нарушитель этой неписаной нормы, в какую бы сторону ни шло отклоне­ние, рискнул столкнуться не только с моральными, но и с насильственны­ми санкциями.

Сейчас, как и раньше, еще у многих работает установка — равнение на середину, и появление новых элитарных слоев, «новых» и «новейших» рус­ских пока мало изменяет общую ситуацию, в частности, потому, что зада­ваемые ими поведенческие образцы скорее отталкивают, чем привлекают «среднее большинство». Привлекательным стандартом является среднемас-совость¹⁰.

Для нас может представлять интерес и неоднородность сознания клас­са, которая, прежде всего, проявляется в его содержании: различии знаний, представлений, чувств, разделяемых теми или иными «секторами» класса. Однако она имеет и более глубокую природу, затрагивая уровни существо­вания классового сознания. В результате часть класса может осознавать

положение класса в обществе, его интересы, цели, задачи на уровне обы­денного сознания, в то время как другая — в форме теоретических предло­жений, научных истин. Вообще, очень сложно представить себе ситуацию, когда все члены класса демонстрировали бы абсолютное единство позиций по всем вопросам. Например, даже пролетариат в свои звездные часы ни-

Левада Ю. От мнения к пониманию. М.: Московская школа политических исследований, 2000. С 302.

когда не был однороден по своему составу. Он изменялся прежде всего по­тому, что в него постоянно вливались новые отряды, — часть из рядов са­мого рабочего классы, часть из других слоев населения.

Отмеченное выше о несовпадении ролей и носителей группового созна­ния обнаруживает себя в том, что отдельные части группы оказываются носителями еще другого сознания, принесенного со стороны, порожденно­го другими общностями. Это ведет к возникновению такого многогранно­го в политическом, культурном и иных отношениях явления, как группо­вая неоднородность сознания общности или несовпадения в частности клас­сового сознания.

При анализе фактического сознания того или иного класса можно столк­нуться с одним чрезвычайно важным для понимания и учета реалий жизни общества явлением — синкретичностью сознания всякой духовной общно­сти, возникающей в результате перекрещивания, пересечения различных типов группового сознания в пределах действия той или иной отдельной группы, класса". Смысл этого явления в том, что индивиды, образовавшие ту или иную группу, класс, одновременно входят во многие другие более или

менее широкие общности: демогра­фические, религиозные, этнические, политические, совпадающие с бли­жайшим окружением человека (сре­дой его проживания), и в результате они оказываются носителями не од­ного, а нескольких различных типов группового сознания.

В качестве членов иных общностей индивиды наряду с представлениями других классов и слоев населения, входящих в общность, участвуют в со­здании и распространении иных, от­личных от классовых элементов со­знания.

В обществе существуют общечело­веческое сознание, выражающее от­ношение людей к прошлому и будущему своей страны, и так называемое тра­диционное сознание, принимающее форму национальных, этнических обычаев, вкусов, предрассудков, отношение людей к действительности, и специфическое сознание тех или иных возрастных групп¹².

Групповое сознание характеризует не только малые, но и большие соци­альные группы. Сознание пенсионеров существенно отличается от созна­ния молодежи, которое активно исследуется социологами. Сегодня в созна­нии молодежи усиливаются прагматизм, стремление к материальному дос­татку, ориентация на предпринимательство. Культ денег поднялся на первые места в иерархии ценностных ориентации значительной части молодежи, что отразило как особенности времени, так и разное понимание жизненных перспектив молодыми людьми: деньги выступают как условие удовлетво-

" Грушин Б.А. Массовое сознание. М.: Политиздат, 1987. С. 153. ¹² Там же. С. 154.

рения потребностей не только в развлечении, но и в духовном росте, само­развитии. Имеет значение коммерциализация сферы молодежного досуга, туризма, спорта, которая все менее доступна для средне- и малообеспечен­ных молодых людей, молодых семей. Этим сокращаются возможности для освоения мира в форме игры, самодеятельного творчества, путешествия и т.д. Преодолевая эти препятствия, молодежь в значительной своей части стремится к самообеспечению. На этой основе в молодежной среде форми­руется положительное отношение к предпринимательству, достижению ма­териального достатка¹³.

По данным алтайского социолога СИ. Григорьева, либеральные и анти­либеральные ориентации молодых носят тенденции конструктивного и деструктивного развития. Это касается основных сфер общественной жизни, воспринимаемой сегодня молодежью России. Масштаб распространения либеральных ориентации молодых в социальной и духовно-нравственной сферах приближается к такого рода ориентациям в сферах политических и экономических отношений, и это до недавнего времени рассматривалось как серьезная проблема, тормозящая реформы, вовлечение подрастающего по­коления в демократические преобразования; 17-летние россияне демонстри­руют массовое включение в освоение ценностей и отношений реформ, спе­цифически отражая их недостатки, перегибы общественной жизни. Массо­вое распространение либерально-демократических ориентации в самой молодой из групп молодежи России сопровождается ее социально-этической деградацией, грозящей основам развития целого поколения россиян.

Социологи с тревогой отмечают, что в устремлениях молодежи стали преобладать не ценности гражданского общества, не идеалы добра, справед­ливости и чести, а узкоэгоистические, личностные устремления, связанные с обустройством личной жизни, с осознанием того, что она может строить­ся за счет интересов и устремлений других людей. Это противоречие осо­бенно наглядно проявляется даже в таком частном случае, как выбор про­фессии. На первые места в лестнице престижа прочно вышли профессии предпринимателя, менеджера, коммерсанта, торговца недвижимостью и т.д. Почему произошел такой, на первый взгляд, парадоксальный поворот от вчерашних желаний стать физиком, космонавтом, инженером, археологом или приобрести другую, не менее значимую профессию, отвечающую глу­бинным потребностям развития науки и культуры, а не сиюминутным же­ланиям и целям? Все ли дело только в том, что новые профессии дают ос­нову для экономической свободы, обретения независимости от государства и общества, развития индивидуальности¹⁴.

Распространение религии в российском обществе также имеет группо­вую характеристику. Оно идет от разного рода интеллигентских «властите­лей дум». Только 9% опрошенных в 1992 г. черпали религиозную информа­цию в церкви и лишь 21 % — из Евангелия и религиозной литературы (цифра наверняка преувеличенная), в то время как из газет, журналов и телевиде­ния — 39%, из художественной литературы — 31%. Однако хотя движение к религии идет от интеллигенции, религиозность самой интеллигенции в среднем ниже, чем населения в целом. Опросы показали устойчивую нега-

¹³ Луков В.А. Проблемы молодежи // Социс. 1998. № 8. С. 31.

ТощенкоЖ.Т. Некоторые современные парадоксы общественного сознания // Социс. 1995. №11.

тивную корреляцию религиозности и образования. При этом интеллиген­ция крайне неоднородна. Отношение к религии представителей отдельных интеллигентских профессиональных групп очень разное. Среди работни­ков культуры, например, и в 1991, и в 1992 г. верующих было значительно больше, чем в населении в целом (44% против 29, и 46% против 40). Оче­видно, здесь сложилась определенная религиозная субкультура, и распрос­транение религии в значительной мере идет из этого слоя¹⁵.

По подсчетам социологов, каждый человек является членом как мини­мум 5—6 только малых и не менее 10—15 больших и «средних» формальных и неформальных групп. Эта масса людей, будучи реальной, естественной общностью, объединяется каким-то действительным (пусть хотя бы крат­ковременным) социальным процессом, осуществляет общую деятельность, демонстрирует совместное поведение.

Микроуровень общественного сознания подразумевает сознание и фор­мы поведения в малых группах. Общественное сознание в целом остается неизменно связанным с представлением о групповом характере его субъек­та, который одновременно является и его творцом, и его носителем. Дан­ный подход сложился в различных направлениях и школах социологии. Даже с учетом неодинакового значения, вкладываемого в само понятие «группа», субъект общественного сознания описывается в терминах груп­повых общностей¹⁶.

Это значит, что за исключением каких-то отдельных элементов общече­ловеческого сознания именно формы группового сознания, взятые в сово­купности, заполняют в анализе все поле функционирования общественно­го сознания в различных типах обществ. И именно принадлежность инди­видов к тем или иным группам (в рамках различных обществ) позволяет выделить определяющий спектр социального поведения людей.

Так, внимание современной социологии и социальной психологии со­средоточено преимущественно на различных формах группового поведения людей. Группы могут быть большими и малыми, естественными или «искус­ственно» созданными обществом или самим исследователем. Часто значе-

¹⁵ Воронцова Л.М., Филатов СБ., Фурман Д.Е. Религия в современном массовом сознании // Социс.
1995. № П. С. 81-91.

¹⁶ Грушин Б.А. Массовое сознание. М.: Политиздат, 1987. С. 156.

ние одной или нескольких групп кардинально отличается от остальных. Привилегированные группы в закрытых, сословных обществах являются замкнутыми. В открытых современных обществах строго замкнутые груп­пы невозможны, все межгрупповые грани проницаемы¹⁷.

Таким образом, народы, классы и социальные группы являются состав­ными и дополняющими друг друга. Человек одновременно входит в каждый из данных субъектов.

Принадлежность к одному из них постоянна — национальность, народ­ность, а класс или социальные группы можно менять. Человек не может не занимать каждую из этих ступенек. Его сознание формируется вместе со стереотипами и привычками своего народа, класса и тех социальных групп, в которые он входит.

Вместе с тем примерно сто лет назад, на переломе XIX—XX столетий, в поле зрения социальной науки оказались факты совместного поведения людей, к которым критерии «классического» группового подхода оказались явно неприменимы.

На первый взгляд, это были те же общности индивидов, причем иногда весьма внушительных размеров, но они демонстрировали отличные формы поведения от групповых и характеризовались иной природой:

• они возникали как бы случайно, не в силу некоей изначальной «задан­ное™», связанной с какими-то общими признаками индивидов, об­разующих общность, а скорее неожиданно по тому или иному пово­ду;

• их характеризовала четко выраженная кратковременность существо­вания; некоторые из них могли создаваться и распадаться буквально на глазах.

Таковыми были первые зафиксированные негрупповые типы человечес­ких обществ (различие толпы и публики ввел Г. Тард, который считал, что первая представляет собой физическое сплочение, преимущественно нега­тивно действующее, а вторая — духовное, более цивилизованное и терпи­мое целое).

Считается, что важнейшим свойством этих общностей является то, что они носители особого, специфического типа сознания. Так наука впервые столкнулась с феноменом, получившим впоследствии название массового сознания. В работах первых социологов и социальных психологов, которые впервые обратились к этому феномену, сделаны замечания о том, что в та­ких общностях объединяются индивиды различного социального положе­ния, относящиеся к разным нациям, профессиям, возрастам. В толпе мо­гут действовать такие механизмы сознания, которые связаны с явлением подражания, «инфицирования», внушения.

Сама толпа представляет собой относительно кратковременное, внутрен­не неорганизованное скопление людей, которые объединены простран­ственной близостью, каким-либо внешним стимулом и эмоциональной общностью¹⁸.

Левада Ю. От мнения к пониманию. М.: Московская школа политических исследований, 2000. С. 270.

¹⁸ Гофман А.Б. Мода и люди. М., 2000. С. 110.

Сообщества людей часто делят на толпу и публику

В литературе существуют разные типологии толпы, но по характеру по­ведения выделяют четыре типа: случайную; экспрессивную (множество людей, совместно выражающих горе, радость, протест); конвенциональную, поведение которой изначально строится на явных или подразумеваемых нормах; действующую (ее делят на повстанческую, агрессивную, спасающу­юся). В действительности это разделение носит условный характер: одни типы могут превращаться в другие, частично пересекаться друг с другом. Как отмечал Ю.А. Шерковин, «психологическое состояние индивида в толпе из­меняется в сторону:

1) повышения эмоциональности восприятия всего, что он видит и слы­шит;

2) повышения внушаемости и, соответственно, уменьшения степени критического отношения к самому себе и способности рациональной переработки воспринимаемой информации;

3) подавления чувства ответственности за собственное поведение;

4) появления чувства силы и сознания анонимности»¹⁹.

Относительная слабость регуляции внутри толпы компенсируется дея­тельностью ее лидеров или каким-либо внешним событием, привлекающим внимание всех участников толпы.

Важным сплачивающим фактором в толпе является мода и ее стандар­ты. Такие особенности поведения индивида в толпе, как повышенная эмо­циональность, внушаемость, оказывают воздействие на принятие стандар­тов, их распространение не только от события к толпе, но и от одних учас­тников к другим. Важное значение в толпе имеет взаимное стимулирование в форме ритуала: аплодисменты, возгласы одобрения. Так как толпа — кол­лективно-психологический феномен, то и ее сознание зависит от непосред­ственного психологического и практического взаимодействия внутри нее. В толпе теряют значение индивидуальные и статусные различия, действу-

¹⁹ Гофман А.Б. Мода и люди. М., 2000. С. 110.

ющие в «обычных» условиях нормы и табу. Толпа понуждает отдельных лю­дей одинаково действовать и буйствовать, снимает всякую попытку сомне­ния или сопротивления, но считается, что даже поведение самой неисто­вой толпы имеет свою логику.

В действующей толпе, особенно сплоченной, всегда можно обнаружить более или менее ясно видимую структуру. В ее основе лежат некий поведен­ческий стереотип (ксенофобия религиозная или этническая, кровная месть, «право» Линча) и ролевой механизм (например, подстрекатели, активисты, крикуны). Нечто подобное существует и в ситуации разобщенной, паничес­кой толпы (стереотип «спасайся кто и как может» и соответствующее раз­деление ролей), но ролевой набор в толпе беден²⁰.

Поведение толпы и сознание человека в ней могут быть различны, два следующих примера могут это продемонстрировать. Вот как описывает классический процесс «толпизации» один автор. Речь идет о римлянине, который питал отвращение к кровавым играм гладиаторов, но однажды он

был приведен друзьями в амфитеатр, «где все вокруг кипело свирепым наслаждением. И душа его была поражена раной более тя­желой, чем тело гладиатора, на которого он захотел посмотреть... Он был уже одним из толпы. Он смотрел, кричал, горел и унес с собой безумное желание, гнавшее его об­ратно» (толпа, которая описана в этом тек­сте, — зрительская, т.е. участвующая в дей­ствии как психологический соучастник и вдохновитель)²¹. Другой пример. В первый период демократических сдвигов (и еще в большей степени иллюзий) «ранней» совет­ской перестройки до 300 тыс. людей собра­лось на территории Лужников. По началу высказывались опасения, что человеческое множество без жесткой организации и внешнего полицей­ского контроля легко может превратиться в смертельно опасную толпу «хо-дынского» образца. Опасения не оправдались, охваченные общим припод­нятым настроением разумные, интеллигентные люди оставались взаимно предупредительными, никакой давки не возникло. Ощущение первичной человеческой общности, как признавали очевидцы, было одним из самых ярких тогдашних впечатлений²².

Вообще, импульсы в массовое сознание идут через чувственную сферу, на чем, кстати, и ловит нас различного рода реклама. Но бурные соци­альные, экономические, политические и культурные процессы, происхо­дившие в XX столетии, принесли новые примеры «неклассических» общ­ностей. Речь уже шла о разнообразных и в то же время устойчивых множе­ствах людей, демонстрирующих совместное поведение, а также стоящий за этим поведением особый тип сознания²³. Среди них стали фигурировать

Левада Ю. От мнения к пониманию. М.: Московская школа политических исследований, 2000. С 252.

²¹ Там же. С. 255.

²² Там же. С. 256.

Грушин Б.А. Массовое сознание. М.: Политиздат, 1987. С. 162.

участники различных массовых политических и социокультурных движе­ний, например, в защиту окружающей среды, за мир и устранение ядерной опасности; аудитории различных средств и каналов массовой информации; потребители тех или иных престижных, модных товаров и услуг; члены лю­бительских клубов, болельщики футбольных команд и почитатели кино­звезд. Но особое место по значению, яркости стали занимать носители об­щественного мнения, которое может действовать как в границах государств, так и за его пределами.

В заключение можно сказать о том, что общественно значимым страхом (фобией) является утрата социальной, национальной и личной идентично­сти. Самое простое — географическое распределение привязанностей: фун­кция «места рождения» — первичная социализация человека; «родной ре­гион» — преимущественно носитель локальной культурной традиции. Со­ответственно, наибольшую нагрузку имеет словосочетание «родная страна», в то время как европейские общецивилизационные структуры для россий­ского массового сознания остаются абстракциями. На этом уровне важны гражданская принадлежность, державное самоопределение и символичес­кая идентификация²⁴. Другой тип идентификации и в массовом понимании формирует принадлежность к статусной позиции. Принадлежность к опре­деленному статусу в современных условиях означает прежде всего облада­ние некоторыми эксклюзивными ресурсами. В общественном сознании существует некая иерархия ценностей, смысл которой сводится к следую­щему. Если построить иерархию значимого, то на первом месте окажутся поколенческие связи и, возможно, национальные корни, а на втором — групповая принадлежность. Провести надежные границы массового созна­ния невозможно. Это объясняется социальной природой, связанной с осо­бым типом субъекта — носителя данного сознания.

Дата добавления: 2015-06-04