Совершенство — в единстве природы и искусства

Временно ли или вечно раздвоение?

Творением лишь мертвых подобий?

А искусство будет

Всегда ли природа останется слепою

Разумного существа слепой силе.

Разрешением вопроса о подчиненности

Разрешением самого ненормального отношения

Между разумным существом

Будет разрешением противоречия

Как началось искусство, чем оно стало и чем должно оно быть?

СТАТЬИ ОБ ИСКУССТВЕ

Разрешение вопроса «чем должно быть искусство»

и слепою силою естества,

между человеком и природою,

и по слепоте умерщвляющею силою,

Сама природа в человеке сознала зло смерти, со­знала свое несовершенство. Поэтому востание (верти­кальное положение) живущего и воскрешение в виде памятника умершего есть акт естественный для чувст­вующего и разумного существа. Востанием и обраще­нием к небу живущего (понесшего утрату) и восста­новлением в виде памятника умершего началось искус­ство. Молитва — вот начало искусства. Молитва и молитвенное (вертикальное) положение были первым актом искусства; это теоантропоургическое искусство, которое состоит в создании Богом человека чрез са­мого человека. Человек — не произведение только при­роды, по и дело или создание искусства. Последний акт Божественного творчества был первым актом че­ловеческого искусства, ибо назначение человека —

•быть существом свободным, а следовательно, и само­созданным, так как только самосозданное существо может быть свободным. В этом создании себя, т. е, в востании и обращении к небу, человек открывает Бога и Бог открывается человеку, точнее же сказать: откры­вая Бога отцов, существо, сделавшее такое открытие, становится сыном человеческим, а не просто челове­ком только; и лишь отвлеченно, забывая утраты, мож­но сказать, что существо, открывшее Бога, стало чело­веком.

Когда же вертикальное положение превратилось в сторожевое, тогда родилось искусство антропоургиче* ское, т. е. уже светское, военное, которое, делая чело­века, с одной стороны, устрашающим, а с другой -— чувственно-привлекающим, старалось, однако, придать себе священное значение. Придавать себе устрашаю­щий или привлекающий вид — это выражение свет­ского искусства. Современные и всемирные выставки и являются таким выражением, ибо извне они должны быть арсеналом, а внутри — магазином прихотей в от­вет на половые стремления. Устрашающее стало при-· знаком господствующего класса, а привлекающее еде-· лалось знамением «слабого» пола.

В акте востания (в вертикальном положении) жи­вущего и в акте создания подобия в виде памятника умершему (в теоантропоургическом искусстве) чело­век возвышался, поднимался над природою; производя же из себя устрашающее или чувствепно-привлекаю­щее (антропоургическое искусство), человек падал.

Если начало искусства было божественное, а в на­стоящее время искусство стало индустриально-мили­тарным, т. е. скотским и зверским, то возбуждается вопрос: как снова дать искусству такое направление, которое соответствовало бы его божественному началу? Что пужно противопоставить индустриально-милитар­ной выставке произведений соблазна и орудий истре­бления? Если вопрос «чем искусство стало» тождест­вен с вопросом «о причинах между людьми небратства и неродственных отношений природы к людям», то вопрос об искусстве — «чем оно должно быть» — будет вопросом о братском объединении для обращения сле­пой силы природы в управляемую разумом всех вое-«крешенных поколений, т. е. всеобщее воскрешение, будучи полным восстановлением родства, даст и искус­ству надлежащее направление, укажет ему цель. Обра­щение всех миров в управляемые разумом воскрешеп­ных поколений, будучи полным, строжайшим разреше­нием коперниканского вопроса, в то же время совершенно тождественно с первобытным воззрением, т. е. с патрофикациею неба (с обращением неба в жи­лище отцов), или с катастеризациею (с перенесением душ отцов на звезды), что и выражается в храме скульптурно или живописно. Это первобытное воззре­ние для детей есть самое простейшее, согласное и с первобытным воззрением объяснение и разрешение ко­перниканского вопроса. Обращение всех миров в управляемые разумом воскрешенных поколений есть высшая цель и для искусства.

Искусство подобий (мнимого художественного восстановления) и искусство действительности (действительное воскрешение)

(птоломеевское и коперникапское искусство)

Искусство как подобие — подобие всему, что на небе и на земле, — есть воспроизведение мира в том виде, как он представляется внешним чувствам: оно есть воспроизведение неба и земли, но неба и земли не как выражения Божественной воли, а как действия слепых сил природы, пе только не управляемых разум­ными существами, но и признанных ими за богов (Уран, Кронос). Искусство подобия есть изображение неба, лишающего нас жизни, и земли, поглощающей живущих. Потому-то это искусство и осуждается боже­ственной заповедью как язычество, как идолопоклон­ство или идололатрия (т. е. преклонение пред куми­рами, изображающими слепые силы, BAIOCTO управле­ния ими) и идеолатрня (т. е. преклонение пред мыслью, не переходящей в дело, пред знанием бесцельным, без­душным, бездельным, пред знанием ученых). Воспро­изведение мира в том виде, как он представляется внешним чувствам и истолковывается или внутренним чувством сынов человеческих, хранящих любовь к от­цам, или же внутренним чувством сынов, забывших от­цов, сынов блудных, есть в обоих случаях искусство подобия, но в первом случае оно будет искусством свя­щенньш, религиозным, а во втором это будет искусство мирское, светское. Искусство священное есть воспроиз­ведение мира в виде храма, соединяющего в себе все искусства, причем храм, как произведение зодчества,

живописи и ваяния, становится изображением земли, отдающей своих мертвецов, и неба (свод храма и ико­ностас), населяемого оживленными поколениями, а как вместилище пения, точнее, отпевания храм есть голос, под звуки которого оживает прах на земле, как клад­бище, и небо становится жилищем оживших.

Искусство сынов, забывших отцов, будет воспроиз­ведением мира в виде всемирной выставки, в которой ко всем искусствам присоединяется промышленность. Сама же выставка есть изображение женщины, на слу­жение которой сыны, забывшие отцов, хотят обратить все силы природы, чтобы усилить обаяние полового вле­чения; и думая найти в этом влечении жизнь, находят смерть да одну надежду на возвращение жизни в детях·

Искусство священное тогда лишь нарушает запо­ведь, когда изображение принимает за действитель­ность, за подлинное воскрешение и пепие, т. е. литургию храмовую, за внехрамовое дело воскрешения. Светское же искусство в виде Всемирной выставки нарушает всо десять заповедей и, творя грех против веры, еще более грешит против разума, так как подчиняет его слепой силе природы, заставляя вместо управления ею даже служить ей.

В своем правильном определении искусство не от­деляется ни от науки, ни от нравственности и религии и представляется таким, каким является оно в самой жизни рода человеческого, в истории. Начиная от пер­вого востания человека, или вертикального его поло­жения, боль утраты самых близких существ заставила понесшего утрату поднять лицо, обратиться им и всем существом своим к небу; и такое положение есть выра­жение уже религиозного чувства и пробужденной мыс­ли, запечатлеваемых искусством. (Православие, тре­бующее стояния и допускающее сидение лишь как списхождение, этим внешним выражением, т. е. стоя­нием, наиболее существенно отличается от католициз­ма и особенно от протестантизма.)

Переходом от искусства подобия к искусству дей­ствительности, от искусства птоломеевского к искус­ству коперниканскому, должен служить музей всех: паук, соединенных в астрономии, т. е. музей с вышкой и в связи с храмом-школой, с вышкой для наблюдений над падающими звездами, т. е. для наблюдепий над продолжающимся строением мира, а вместе и падением его, а также и для наблюдений метеорических, перехо­дящих в опыт, в действие, через обращение военного искусства в естествоиспытательное.

Эстетика есть наука о воссоздании всех бывших на крохотной земле (этой капельке, которая себя отра­зила во всей вселенной и в себе отразила всю вселен­ную) разумных существ для одухотворения (и управ­ления) ими всех громадных небесных миров, разумных существ не имеющих. В этом воссоздании и заключа­ется начало блаженства вечного.

Проявление мощи в немощи есть закон истории земной и внеземпой и вместе сущность христианства как противоположности буддизму и как спасению от него. Земля — кладбище, и, как имеющая историю, она заключает в себе большее содержание, чем все миры, такой истории не имеющие. До сих пор сознание, ра­зум, нравственность были локализированы на земной планете; через воскрешение же всех живших на земле поколений сознание будет распространяться на все миры вселенной. Воскрешение есть превращение все­ленной из хаоса, к которому она идет, в космос, т. е. в благолепие нетления и неразрушимости.

Пи в чем так не выражаются глубина и богатство премудрости, как в спасении безграничной вселенной, в спасении, выходящем из такой ничтожной пылинки, как земля. Обитаемость одной земли и необитаемость других миров есть требование высшего нравственного закона. Если мир не есть произведение слепого случая, то между множеством умерших поколений и множест­венностью миров дано возможное целесообразное отно­шение, дабы из одного праха земного, от единой крови произвести всех обитателей всех миров. Но если бы даже мир и был произведением случая, то разумное и чувствующее существо не могло бы не воспользоваться множественностью сил для оживления стольких ли­шившихся жизни поколений. На самой земле мы име­ем подобие локализации на ничтожном пространстве и затем распространение локализуемого, повсеместное по всей земле. Палестина и Эллада представляют при­мер такой локализации: искусства и науки — в Греции, а религии — в Палестине, откуда они распространились потом по всей земле. Но только при соединении рели­гии и науки возможно дальнейшее распространение влияния разумных существ и вне нашей земли. Пале­стина и Эллада являются представителями Востока ы Запада, борьба коих и составляет историю.

Дата добавления: 2015-07-02