Трансгрессия и подтверждение зла и добра

Коль скоро мы осознали культурную и институ­циональную «автономию» зла, мы можем понять, как переживание и совершение зла становятся не просто пугающими и вызывающими отторжение, но также и желаемыми. Социологическое созда­ние зла приводит не только к его избеганию, но и к

ГЛАВА 4

стремлению к нему. Иными словами, социальное зло есть не отрицание, которое направляет людей к добру, а скорее может быть (а зачастую и являет­ся) самоцелью. Как заметил Батай (1990: 29, 21), зло «всегда - только объект неоднозначного осуж­дения»; «о нем мечтает не только злодей, но и само Добро»³¹.

Влечение к идее и переживанию зла поощря­ет широко распространенную практику, которую Батай называл трансгрессией (transgression) и ко­торую Фуко вслед за Батаем обозначил как «пре­дельный опыт» ("limit experience")³².

«Сакральное имеет одновременно два противо­речащих друг другу значения... Табу предостав­ляет негативное определение сакрального объекта и внушает нам священный трепет.... Люди одно­временно охвачены двумя эмоциями: ужас их от­талкивает, а священная зачарованность притяги­вает. Табу и трансгрессия являются отражениями этих двух противоречивых порывов. Табу запрети­ло бы трансгрессию, но зачарованность побуждает к ней.... Именно сакральный аспект табу притя-

³¹ Перевод Н.В. Бунтман и Е.Г. Домогацкой.

³² Понятие «предельного опыта» находится в центре увлекатель­ного, но одностороннего исследования Джеймса Миллера, по­священного тому, что он считает аморальной и антигуманной жизнью Фуко: The Passion of Michel Foucault (1993: 29, 398 n. 49). He вступая с Миллером в обсуждение по поводу его мо­ральных суждений относительно сексуального поведения Фуко в зрелом возрасте, которое, согласно нескольким свидетель­ствам, включало в себя беззаботность в отношении распростра­нения ВИЧ, я все же подвергаю сомнению попытку Миллера обобщить данное обвинение до уровня теоретического и фило­софского осуждения сосредоточенности Фуко на зле, а не на до­бре. Миллер полагает, что понятие «предельного опыта» указы­вает на моральную и даже социальную поддержку анти-доброй морали, которую допускает трансгрессия. Как показывается ниже, это не есть взгляд Батая, и его необязательно следует приписывать теоретическим взглядам Фуко, какой бы ни была природа его собственной личной и своеобразной увлеченности трансгрессией.

ГЛАВА 4

гивает к нему людей и преображает первоначаль­ный запрет» (Bataille, 1986 [1957]: 68).

В определенных ситуациях зло оценивается по­ложительно и создает своего рода инвертирован­ную лиминальность. Трансгрессия имеет место, когда действия, ассоциации и риторические при­емы - практики, которые обычно определяются и санкционируются как серьезные угрозы добру, -становятся объектом желания, и иногда даже об­щество придает им законный характер. Батай по­лагал, что трансгрессия происходит в основном в культурном воображении, то есть в литературе, хотя он также много писал об эротизме и им самим двигало личное желание постичь мрачные порож­дения общества начала и середины столетия - на­цизм, войну и сталинизм³³. Однако трансгрессия также принимает и решительно социально-струк­турную форму. В преступной деятельности и в массовой культуре зло обеспечивает основу для

³³ Для ознакомления с обсуждением жизни и трудов Батая и кон­текста его времени см. Michael Richardson, Georges Bataille (1994) и Carolyn Bailey Gill, ed., Bataille: Writing the Sacred (1995). Многозначность и сложность мышления Батая затруд­няют встраивание его теорий в какие-либо другие направления, помимо вдохновленной французами постмодернистской лите­ратуроведческой теории. Хотя Батай плодотворно опирался на «позднюю» социологию религии Эмиля Дюркгейма и Марселя Мосса (см. Bataille, 1990 [1957]: 208 п. 48), он также пытался, существенно менее плодотворно, по моему мнению, разрабо­тать своего рода всеобъемлющую историческую и экзистенци­альную теорию, которая включала бы не только онтологию и метафизику, но также и вдохновленную марксизмом полити­ческую экономию. Несмотря на наличие подлинного интеллек­туального интереса, недолго просуществовавший «College de Sociologie» (Коллеж социологии (фр.). — Прим. пер.), который Батай организовал вместе с представителем третьего поколения школы Дюркгейма Роже Кайуа в конце тридцатых годов, обла­дал репутацией культового учреждения, отвергающего мораль, и претендовал на положение, которое в эпоху Первой мировой войны занимал кружок сюрреалистов. См. Michele Richman, "The Sacred Group: A Durkheimian Perspective on the College de Sociologie" in Gill (1995: 58-76).

22 Культурсоциология

ГЛАВА 4

сложных социальных институтов, которые предо­ставляют весьма желаемые социальные роли, ка­рьеры и личные идентичности. Хотя Джек Катц не пользовался этим термином, он определенно исследовал трансгрессию в своей глубокой фено­менологической реконструкции «синдрома зади­ры» ("badass syndrome"), как и Ричард Стайверс в своем раннем очерке об апокалипсическом из­мерении концертов исполнителей рок-н-ролла в шестидесятых годах. Эти концерты олицетворяли давнюю традицию «нуара» в массовой культуре, которая перевоплотилась в сегодняшнее явление «плохого рэпера»³⁴.

Кажется, любой социальный мыслитель и ху­дожник, который собирается исследовать привле­кательность этой темной стороны, будь то в нрав­ственном воображении или в социальном действии и социальной структуре, рискует тем, что самопро­возглашенные представители общественной мора­ли вымажут его в дегте и осквернят. Такая тенден­ция подкрепляется тем несомненным фактом, что именно тех людей, которых эти практики привле­кают в личном аспекте, более всего тянет исследо-

³⁴ «Быть «плохим» означает быть подлым в самом точном смысле слова. Неприятные люди демонстрируют трансцендентное пре­восходство своего существования, особенно настаивая на том, чтобы господствовала их воля, на том самом «Я говорю об этом совершенно серьезно», где «это», как очевидно всем, нематери­ально. Они совершают акты насилия необязательно из садист­ских побуждений или «ради них самих», но чтобы подкрепить свое утверждение без ограничительного влияния утилитарных соображений или заботы о самосохранении. Чтобы ясно понять все подробные методы неприятных людей, необходимо рассма­тривать этот существенный проект как выходящий за пределы современного морального предписания чутко приспосабливать социальное «Я» к ситуативно случайным ожиданиям» (Katz, Seductions of Crime: Moral and Sensual Attractions of Doing Evil [1988:81]).

См. также: Richard Stivers, Evil in Modern Myth and Ritual (1982).

ГЛАВА 4

вать практики нарушения границ в искусстве и социальной мысли. Анализ, приведенный в дан­ной книге, предполагает тем не менее, что те, кто серьезно заинтересован в поддержании нравствен­ных стандартов, должен воздерживаться от такой скоропалительной реакции. Она путает причину и следствия. Общества конструируют зло, чтобы было наказание; ведь именно конструирование зла и реагирование на него определяют и возрождают добро. Поэтому не следует путать эстетические об­разы зла, искупительное переживание зла и тем более интеллектуальное исследование зла с фак­тической практикой зла как такового.

Современные общества и общества постмодерна всегда были охвачены социально праведным фун­даментализмом как светского, так и религиозного характера. Эти моралисты желают очистить куль­турное воображение от отсылок к эросу и насилию; они осуждают откровенные обсуждения запрет­ных желаний и действий в школах и прочих обще­ственных местах; они стремятся наказать и ино­гда даже заключить в тюрьму тех, кто практикует преступления «без жертвы», на том основании, «что они оскорбляют коллективное нравственное сознание. Ирония заключается в том, что без во­ображения и установления зла обществом не было бы возможности привязаться к добру, за которое так рьяно ратуют эти моралисты. Трансгрессия не подрывает традиционную мораль, а скорее под­черкивает ее и дает ей дополнительную жизнен­ную силу. Батай, которого Джеймс Миллер уничи­жительно назвал philosophe maudit³⁶ французской интеллектуальной жизни, никогда не переставал ³⁶ Проклятый философ (фр.) - Примеч. пер.

Дата добавления: 2017-01-14