Институционализация силы в право

I I

трансформации силы в символы обладатель власти получает ува­жение со стороны сограждан, легитимируется в своих действиях, которые теперь основываются не только на страхе.

То, что представление о власти в символах придает силе ми­ролюбивый характер, понятно. Но то, что представление делает силу справедливой, понятно в меньшей степени. Тут уместно об­ратиться к наследию французского гения Б. Паскаля. В центр, своей политической мысли он ставит вопрос трансформации силы в право. Более того, Б. Паскаль формулирует теорию инсти-туционализации силы в право.

Как известно, Б. Паскаль является не только создателем «счет­ной машины» и верным и убежденным сторонником христиан­ства, но и политическим мыслителем. Правда, Паскаль не был со­здателем некоего трактата по политической философии, за ис­ключением, может быть, «Трех речей об условиях великих».

В отличие от Т. Гоббса Б. Паскаль концентрирует свое внима­ние на представлении-образе. При этом он рассматривает государ­ство не как теоретический и абстрактный феномен, что присуще Т. Гоббсу. Он рассматривает его с исторической точки зрения. Он полагает, что государство возникает при помощи силы. Там, где Т. Гоббс говорит о силе как условии преодоления противоречий ес­тественного состояния людей при помощи государства, Б. Пас­каль считает само силовое отношение, лежащим в основе реаль­ных эмпирических государств. Именно сила создала государство, а справедливость, которая в нем господствует, является только продолжением силы.

1.6.1. Сила и справедливость

Подобно Т. Гоббсу Б. Паскаль строит свое политическое раз­мышление в антропологической перспективе и считает человека существом, для которого характерно стремление к силе. Как и Т. Гоббс, Б. Паскаль считает, что естественной социабельности че-

ловека не существует. Однако в отличие от Т. Гоббса он указывает на двойственную природу человека: чисто естественную природу и его испорченную природу. Одна существует «до», а вторая — «после» «грехопадения».

«Не является ли ясным как день, что условие человека харак­теризуется двойственностью? Так как, наконец, если человек ни­когда не был грешным, он играл бы на своей невинности и правде и на блаженстве от нее... А если бы человек никогда не был греш­ным, то не имел бы никогда идеи ни об истине, ни о красоте»⁷⁵.

Такой подход позволяет Б. Паскалю выдвинуть свою концеп­цию политики, указывая на ее иллюзорный и необходимый ха­рактер.

Человек до своего «грехопадения» любил сам себя при помо­щи Бога, который был объектом его любви. После грехопадения человек любит только себя и становится объектом своей любви. Иначе говоря, после грехопадения то, чем руководствуется чело­век, не является ни «подлинным», ни «справедливым».

«Есть такие, кто ясно видит, что у человека нет другого врага, кроме похоти, отвращающей его от Бога... Те, кто думает, будто благо человека — в плотском, а зло для него в том, что отвращает его от чувственных наслаждений, коими он упивается и в коих умирает.

Но те, кто ищет Бога всем сердцем, для кого нет иного горя, кроме как лишиться Его, и иного желания, как обрести Его, и иных врагов, кроме отвращающих от Него, кто огорчается, видя себя окруженными и подавленными такими врагами, — они пусть утешатся, я приношу им радостную весть: у них есть Избавитель; я покажу им Его; я докажу, что у них есть Бог; другим я Его не по­кажу»⁷⁶.

Это не означает тем не менее, что человек развращен в самом себе, что он является злым по природе. Грехопадение, по Паска­лю, не несет морального смысла, оно означает изменение в отно­шениях человека с Богом. Грехопадение означает падение челове­ка и его блуждание («нищета человека без Бога»), и тем более оно

⁷⁵ Цит. по: 2агка КС. НоЬЬез е11а репзёе роННяие тодегле. Р., 2001.

Р. 270.

⁷⁶ Паскаль Б. Мысли. Малые сочинения. Письма. М., 2003. С. 127.

I

не означает ошибки. Это «забвение» Бога предопределяет его от­ношения с «истинным» и «справедливым».

Согласно Б. Паскалю, справедливость никогда не утрачивает­ся, по крайней мере, подлинная справедливость. Нет никаких ос­нований полагать, что человеческий порядок когда-либо смог бы установиться над справедливостью. Таким же образом подлинную ^ справедливость не следует рассматривать как идеальный регуля­тор политического действия или как горизонт, которого необхо­димо достигнуть в этом действии.

Утрата подлинной справедливости, согласно Б. Паскалю, объяс­няет разнообразие справедливости в мире. Она устанавливается самим человеком. При помощи какого средства? При помощи силы. Тогда встает вопрос: а что такое справедливость? Она не что иное, как оправданная сила. А образование государств является ре­зультатом власти одной части (наиболее сильной) над другой (слабой) при помощи силы. Законы, которые устанавливаются в таких государствах, создаются властителями как выражение их власти принуждения. А потому иерархические отношения между людьми в обществе имеют своим началом силу. Эти отношения между управляющими и управляемыми «не касаются института и формы политической власти, они касаются ее функционирования после того, как политическая власть институционализирова­лась»⁷⁷. Иначе говоря, что такое справедливость? Продолжение силы, а сама сила — это оправданная сила. Не сумев утвердить справедливость, сделали справедливой силу.

1.6.2. Справедливость: оправданная сила

Б. Паскаля никак нельзя считать апологетом силы. Его вывод о том, что справедливость является только оправданной силой, не является некой математической формулой, не имеющей иного толкования, кроме математического.

По Б. Паскалю, исторически получилось так, что не удалось утвердить справедливость. Тем более не удалось подчинить силу

⁷⁷ СГ. БМ/аИак Н., ЕПеЪоойе С, НоиИе^ Н., Уётп 1.-Р. ШзЮте ёез Шёез. Т. 2. Ье роиуощ за гергезепШюп е1 кез деотез. Р., 2004. Р. 19.

справедливости. И людям не оставалось ничего иного, как сделать справедливой силу. Отсюда возникает институционализация силы правом.

«Следовать справедливости справедливо, — утверждал Б. Пас­каль, — покоряться силе необходимо.

Справедливость без силы - немощь; сила без справедливости — тирания.

Бессильной справедливости противятся, ибо всегда есть дур­ные люди. Несправедливую силу осуждают. Поэтому следует со­единить справедливость и силу, а для того либо справедливость сделать сильной, либо силу сделать справедливой.

О справедливости можно спорить — сила очевидна и бесспор­на. Поэтому нельзя было придать силу справедливости, ибо сила восстала против справедливости и заявила, что справедлива не справедливость, а она, сила.

И вот, не сумев сделать справедливость сильною, мы сделали так, будто сила справедлива»⁷⁸.

Остановим свое внимание на этом.

«Покоряться силе необходимо». Как мы уже отмечали, сила является физическим могуществом. Самый сильный обладает средством подчинять себе других.

«Справедливость без силы — немощь», так как не обладает средством заставить себя уважать. Справедливость является пред­писанием, а не принуждением.

«Сила без справедливости — тирания», так как превращается в простое насилие.

«Следует соединить справедливость и силу», потому что без этого отношения между людьми могут быть основаны на силе, а потому мира в обществе не будет.

«О справедливости можно спорить», так как подлинная спра­ведливость утрачена, а потому она становится объектом обсужде­ния. Это обсуждение стало «сумбурным», так как каждый полага­ет, что он способен определить суть справедливости.

Сила же является «очевидной и бесспорной». Она не оспари­вается в том, что она является справедливой. Она обладает сред­ствами для того, чтобы быть услышанной.

I

«Сила восстала против справедливости и заявила, что спра­ведлива не справедливость, а она, сила». Сила становится речью! Как говорит Л. Морен, «речь силы является силой речи». Сила, называя справедливость несправедливой, делает ее таковой. Ина­че говоря, заставляет ее замолчать. И только те, кто обладает си­лой, отныне говорят. При этом они не используют силу, но оправ­дывают ее.

Союз силы и справедливости является необходимым, хотя он не может существовать без подчинения одной стороны другой, т.е. справедливости силе. Справедливость не может существовать без оправданной силы. Одной из форм такого оправдания явля­ются традиции, обычаи.

«Монтень неправ: обычаю надо следовать, потому что он — обычай, а вовсе не потому, что он разумен и справедлив. Меж тем народ соблюдает обычай, твердо веря в его справедливость, иначе немедленно отказался бы от него, так как люди согласны повино­ваться только разуму и справедливости. Неразумный или неспра­ведливый обычай был бы сочтен тиранским, а вот власть разума и справедливости, равно как и власть наслаждения, никто не обви­нит в тиранстве, ибо стремление к тому, и другому, и третьему неотрывно от самой человеческой природы.

Итак, всего лучше было бы подчиняться законам и обычаям просто потому, что они — законы, уразуметь, что ничего истинно­го и справедливого все равно не придумать, что нам в этом не ра­зобраться и, стало быть, следует принять уже принятое, никогда и ничего в нем не меняя. Но народ глух к подобным рассуждениям, он убежден, что обрести истину ничего не стоит, она — в этих за­конах и обычаях, поэтому и верит им, считая древность проис­хождения доказательством содержащейся в них истины (а не про­сто правомочности), потому и готов им повиноваться. Но стоит объяснить народу, что такие-то законы и обычаи никуда не годят­ся, — и он поднимает бунт. А ведь если на любой закон или обы­чай посмотреть под определенным углом зрения — он и впрямь никуда не годится»⁷⁹.

78

Паскаль Б. Мысли. Малые сочинения. Письма. М., 2003. С. 74.

⁷⁹ Паскаль Б. Мысли. СПб., 1999. С. 98.

1.6.3. Власть воображения

Закон не будет вызывать уважения, если он не будет призна­ваться «справедливым». А потому и справедливость, будучи толь­ко «оправданной силой», и законы не являются справедливыми.

Народы подчиняются юстиции, но она сама «в себе» не явля­ется справедливой. Вокруг этого ведутся многочисленные рассуж­дения, исходящие из того, что в символах силы и власти скрыва­ется истина. Политические рассуждения являются не чем иным, как выражением веры в политику.

Рассуждения о «результатах-представлениях» силы нацелены на ее оправдание, так как сила рассматривается как справедли­вая, оправдывают ее. Результативность, которая материализуется в символах, которые власть использует для того, чтобы заставить себя уважать. Эта «власть власти» заключается в символическом и воображаемом. Именно на основе воображения народ подчиняет­ся властителям, рассматривая их такими, какими они нередко не являются.

Примечательны определения воображения, данные Б. Паскалем.

«Эта главенствующая способность человека, эта госпожа об­мана и заблуждения, тем более коварная, что не всегда она такова: она была бы непогрешимым мерилом истины, если бы не греши­ла ложью.

Но, будучи чаще всего ложной, она никак себя не выдает, по­мечая одинаковым знаком истину и ложь... Напрасно вопиет ра­зум, не он определяет цену вещам.

Эта надменная сила, враждебная разуму, которая тешится своей властью над ним, чтобы показать, как она могущественна, создала вторую человеческую природу. У нее свои счастливцы и неудачники, свои здоровяки, хворые, богачи, нищие. Она застав­ляет верить, сомневаться, отвергать разум. И более всего нам обидно видеть, что она дает приютившим ее удовлетворение куда более полное и совершенное, чем разум»⁸⁰.

Именно «сила, — говорит нам Б. Паскаль, — заключена в во­ображении», ибо, как мы говорили выше, сила проявляется в форме символа. А потому воображение является силой, к тому же

господствующей силой. Воображение может все. Оно определяет цену и ценность вещам, из которых она создает символы, подчи­няющим людей.

Воображение занимает у индивида место, которое сила зани­мала в социополитическом мире. При помощи власти воображе­ния символ сам становится силой. Правда, необходимо различать тех, кто реально обладает властью (король), и тех, кто располагает только-воображением, только «гримасой» власти.

«Никогда разум не побеждает воображение полностью, а об­ратное происходит всякий день.

Наши судейские отлично поняли эту тайну. Их алые мантии, горностай, в котором они похожи на пушистых котов, дворцы, где они вершат суд, королевские гербы, — все это торжественное ве­ликолепие совершенно необходимо; и если бы врачи лишились своих мантий и туфель, если бы ученые не имели квадратных ша­почек и широчайших рукавов, — они бы на за что не сумели замо­рочить весь честной народ, беззащитный перед таким удивитель­ным зрелищем. Твори они истинное правосудие, владей лекари подлинным искусством врачевания, квадратные шапочки им были бы ни к чему. Глубина их познаний сама внушала бы к себе почтение; но поскольку знания эти мнимые, им приходится при­бегать к таким обманным приемам, которые поражают воображе­ние — а именно к воображению они взывают и благодаря ему до­биваются уважения к себе.

Только солдаты не рядятся подобным образом, потому что за­нимаются действительно важным делом. Одни добывают себе по­ложение силой, другие — ужимками.

Властителям земным тоже нет нужды переоблачаться. Они не обряжаются в какие-то особые одежды, чтобы их узнавали. Но они окружают себя стражниками, воинами. Эти вооруженные люди, чья сила и храбрость служат им одним, трубы и барабаны, возвещающие их появление, сопровождающие их легионы заставляют трепетать и самых отважных. У них нет наряда, зато у них есть власть»⁸¹.

Те, кто связан с гримасой власти, т.е. имеющие научное вооб­ражение, могут использовать инструменты, воздействующие на него, при помощи чего они наделяются властью над сознанием.

' Паскаль Б. Мысли. Малые сочинения. Письма. М., 2003. С. 56—57.

⁸¹ Там же. С. 58.

5 Заказ 125

Такие инструменты необходимы, и они дают тем больший эф­фект, чем больше являются бесполезными или, скорее, лишенны­ми знания и подлинной власти. Эти символы встречают понима­ние со стороны масс. Они являются своеобразными масками, зас­тавляющими людей верить в их правдоподобие⁸².

А что же король? Он как военачальник располагает силой. И в отличие от гримасы силы, она не нуждается в «одежде». Она обла­дает превосходством над гримасой. Но из этого вовсе не следует, что для поддержания политического порядка достаточно силы.

Как утверждает Паскаль, короли не искали маскарадного кос­тюма, их сопровождали охрана, балы...

«Привычка видеть королей окруженными стражей, — пишет Б. Паскаль, — трубачами, сановниками и прочими, что внушает Ма­шине почитание и страх, приводит к тому, что и в тех нечастых слу­чаях, когда короли оказываются одни, без сопровождения, их лица вызывают почтение и страх у подданных. Это потому, что люди не отделяют мысленно их особы от свиты, вместе с которой их обычно видят. И те, кто не знают, что причиной тому привычка, полагают, что причина в каких-то природных свойствах. Отсюда эти выраже­ния: печать божественности лежит на его челе и т.д.»⁸³

Балы, охрана, барабаны и т.д. являлись для короля тем же, чем платья, головные уборы для судей и профессоров.

И сила всего этого для короля была не чем иным, как сила гримасы. Эти символы образовывали его власть. Власть представ­ления! Эффект привычки видеть короля в сопровождении, а так­же власть воображения — все это символы его силы.

1.6.4. Демистификация политики

Нужно признать, что представление власти - всего лишь мас­карад, политическая речь - это только идеология, а власть симво­лов - большая махинация. Правда, Паскаль не ставит под вопрос установленную в стране власть.

⁸² СГ. ОЫ/аПаИ П., ЕПеЪоойе С, НоиПег П., Уёгап /.-/". ШзКже дез 1

. Т. 2. Ье роиуо1г, за гергезета1юп е1 зез ёёпуез. Р. 22. ' Паскаль Б. Указ. соч. С. 53-54.

И это потому, что она установлена. Война для него — худшее из зол. Лучше опираться на иллюзию власти и ее представление, чем на истину, ведущую к конфликту и беспорядку.

Важно понять, почему власть может быть только иллюзией. Иллюзия - это не ошибка и не обман. Нам важно понять иллю­зорный и одновременно необходимый характер власти. Иллюзор­ной она является потому, что справедливость безнадежно утраче­на. И власть никогда не сможет утвердить справедливость. Необ­ходимой власть является потому, что без нее на мировой сцене будет царить человеческая трагедия как следствие утверждения силовых отношений.

Подчеркивая необходимость власти в представлении, Б. Пас­каль в то же время стремится демистифицировать представление о власти. Эта демистификация заключается в десакрализации власти. И этому Б. Паскаль подчиняет как государя, так и подданных.

В том, что касается государя, Б. Паскаль говорит в «Трех речах об условиях великих»: он должен не забывать о своем положении и прерогативах, которые с ним связаны. Об этом речь шла выше. И Б. Паскаль совершенно справедливо отмечает, что как люди го­судари ничем не выше простых людей.

«Что из этого следует? Что вам, как и тому человеку, о кото­ром мы говорили, должен быть свойствен двойной ход мысли; и что если внешне вы ведете себя с людьми сообразно вашему поло­жению, то мыслью более потаенной, но и более близкой к истине, вы должны признать, что от природы вы ничем не выше их. Если мысль явная нас возвышает над обыкновенными людьми, то дру­гая пусть принижает вас и совершенно уравнивает со всеми; ибо таково ваше естественное положение»⁸⁴.

При этом Паскаль полагает, что власть государю приходит от учреждения, но люди думают, что в ее основе лежит божественное начало. И неведение людьми истинных оснований власти являет­ся условием их подчинения ей. И государь не должен забывать того, откуда ему приходит власть, и не думать, что он выше тех людей, которые ему подчиняются.

И эта демистификация власти предстает как некий компро­мисс с необходимостью.

^! Паскаль Б. Мысли. Мадые сонинения. Письма М., 2003. С. 392.

«Разделение по степеням, — пишет Б. Паскаль, — простонаро­дье чтит людей родовитых; недоумки их презирают, утверждая, что знатность происхождения — не личная заслуга, а дело случая; люди со здравым умом их чтят, но не в силу народных убеждений, а в силу собственных своих взглядов; благочестивцы, у которых рве­ния больше, нежели знаний, презирают знать, невзирая на резоны людей здравомыслящих, потому что видят теперь окружающее в свете новообретенного благочестия; но истинные христиане чтят людей родовитых в силу иного, поистине всеозаряющего света. Вот так людские суждения зачеркивают друг друга, "за" и "против" ме­няются местами в зависимости от духовной озаренности»⁸⁵.

Все, что говорил Паскаль, может быть представлено в следую­щей таблице.

Статус того,	Источники	Позиция к	Ценность того,	Последствия
кто говорит	речи того,	власти того,	что сказано	того, что ска-
	кто говорит	кто говорит		зано
Народ	Неведение	Подчинение	Мнение здравое	Порядок и
	и верова-	«родовитым»	и пустое. Не зна-	мир сохране-
	ние		ют истины	ны
Полуквали-	Знание ча-	Оспаривание.	Говорят правду,	Порядок и
фицирован-	стичное	Презрение к	но не соизмеряют	мир наруше-
ные	(мораль)	«родовитым»	то, что говорят с	ны
			последствиями
Квалифици-	Рациональ-	Подчинен-	Владеют исти-	Порядок и
рованные	ное знание	ность. Почита-	ной, но говорят о	мир сохране-
		ют «великих»	ней	ны
Набожные	Вера и рве-	Протест. Пре-	Ослеплены на-	Волнение и
	ние (рели-	зрение к «ве-	божностью	беспорядок
	гия)	ликим»
Подлинные	Вера и зна-	Подчинение.	Знают истину, но	Порядок и
христиане	ние (рели-	Почитание	не говорят. Знают	мир сохраня-
	гия)	«родовитых»	о последствиях	ются

Источник: ОЫ/апаН Н., ЕИеЪоойе С, Ноипег Н., Уёгап /.-Г. Шзготе Иёез роШяиез. Т. 2. Ье роиуо!г, 8а гергезепШюп е1 зек ёёпуез. Р. 24—25.

Дадим пояснения к указанной таблице.

Народ подчиняется власти из незнания. Он принимает сим­волы власти, а потому ее сакрализирует. Народ говорит правду, когда утверждает, что нужно уважать правителей. Но он не ведает того, что говорит. Его рассуждения основаны на веровании. Это чистое верование, так как оно не ставит под вопрос установлений порядок. Оно является тщетным, так как основано на незнании, что является основанием для подчинения.

Полуквалифицированные понимают, что законы, которым народ починяется, являются несправедливыми, и они обоснован­но их опротестовывают. Они презрительно относятся к родови­тым и надеются найти другое основание для власти.

Квалифицированные подчиняются на основе знания и знают, что законы являются несправедливыми. Они знают, что относи­тельное величие политики определяется учреждением, но не зна­ют «довода о последствиях». Они обладают силой разума, говорят, как народ, но знают, что говорят.

Набожные ослеплены своим чувством и противопоставляют человеческий порядок божественному. Они презирают родовитых и неспособны понять необходимость власти, несмотря на пони­мание ее относительности.

Подлинные христиане подчиняются потому, что знают о до­воде последствия. Они знают, что справедливость является только «оправданной силой». Они просвещены «высшим светом» — све­том сердца, а не разума⁸⁶.

Тот, кто господствует над символами, манипулирует людьми. Тот, кто понимает и приходит к власти на основе символов, не знает о ее природе. Но тот, кто знает то, что охватывают символы, признает, что они — конститутивная основа власти.

Представление о власти — это власть. Через данное представ­ление осуществляется ее легитимация. Однако легитимация не является легитимностью. Ибо представление-образ может быть лишь маской силы или хитрости. Но нельзя не видеть и другого: представление-замещение является высшей стадией отречения от свободы.

68

¹ Паскаль Б. Мысли. СПб., 1999. С. 105.

⁸⁶ ПЫ/аИак И., ЕПеЪоойе С, НоиПег П., Уёгап /.-/\ ШкКже ёез Шёев з. Т. 2. Ье роиусж, $а гергезепШюп е{ зез ёёшез. Р. 25-26.

Глава 2. ВЛАСТЬ НАД СОБОЙ

Дата добавления: 2015-07-13