Агапова И.И. 12 страница

До сих пор в центре нашего внимания были вопросы поведения эконо­мических субъектов (потребителей и фирм), исследование условий оп­тимизации их поведения, которое сводится к максимизации полезнос­ти. Это предопределило наш интерес к проблемам формирования цен на факторы производства, которые одновременно являются доходами собственников этих факторов, и цен на продукцию фирм. Однако ос­тался открытым вопрос, означает ли оптимизация поведения отдель- ныхлиц максимизацию общественного благосостояния в целом? Ответ на данный вопрос, среди прочего, поможет определить, препятствует ли существование монополий достижению этого состояния.

И. Бентам провозгласил в качестве единственной цели любого пра­вительства «обеспечение наибольшего счастья наибольшему числу людей». Но каким образом? Принципиально различный ответ на этот вопрос дают авторы двух наиболее известных теорий экономического благосостояния — итальянский экономист В. Парето и английский экономиста. Питу.

По своим экономическим взглядам В. Парето (1848—1923) можно отнести к представителям Лозаннской экономической школы.

Как и Л. Вальрас, В. Парето считал политическую экономию свое- | образной механикой, раскрывающей процессы экономических взаи- I модействий на основе теории равновесия. По его мнению, даннаяЛ наука должна исследовать механизм, устанавливающий равновесие между потребностями людей и ограниченными средствами их удовле- творения.

Существенный вклад внес В. Парето в разработку теории потреби­тельского поведения, введя вместо количественного понятия субъек­тивной полезности — порядковые, что означало переход от кардина- листской к ординалистской версии теории предельной полезности¹. Далее, вместо сопоставления порядковой полезности отдельных благ Парето предложил сопоставление их наборов, где равно предпочти­тельные наборы описывались кривыми безразличия. По мнению Па­рето, всегда существует такая комбинация ценностей, при которой по­требителю безразлично, в какой пропорции он их получит, лишь бы сумма этих ценностей не подвергалась изменениям и приносила мак­симум удовлетворения. Эти положения В. Парето легли в основу совре­менной теории потребительского поведения.

Но наиболее известен Парето своим принципом оптимальности, получившим название «оптимум по Парето», который лег в основу так называемой новой экономики благосостояния.

Оптимум по Парето гласит, что благосостояние общества достигает максимума, а распределение ресурсов становится оптимальным, если любое изменение этого распределения ухудшает благосостояние хотя бы одного субъекта экономической системы. В ситуации, оптимальной по Парето, нельзя улучшить положение любого участника экономичес­кого процесса, одновременно не снижая благосостояния как минимум одного из остальных. Такое состояние рынка называется Парето-опти- мальным состоянием.

Согласно критерию Парето (критерию роста общественного благо­состояния), движение в сторону оптимума возможно лишь при таком распределении ресурсов, которое увеличивает благосостояние по край­ней мере одного человека, ни нанося ущерба никому другому.

1 Воззрения В. Парето состояли в том, что порядковый показатель, который спо­собен правильно указать на степень индивидуального предпочтения данного варианта потребления в сравнении с альтернативными вариантами, вполне достаточен для эко­номической теории, причем абсолютная величина показателя не имеет ни малейшего значения. Так было положено начало ординалистской теории полезности, в рамках которой полезность предстает в виде порядкового индекса предпочтений и только. При этом в предельных условиях рыночного равновесия (модель рыночного равновесия Валь­раса) никаких изменений не произошло, так как предельные полезности всегда могут быть представлены как соотношения, не зависящие от абсолютного размера предельных

величин.

Исходной посылкой теоремы Парето стали положения И. Бентама и других ранних представителей утилитаризма из числа экономистов о том, что счастье (рассматриваемое как удовольствие или полезность) разныхлюдей сравнимы и аддитивны, т.е. могут суммироваться в некое общее счастье всех. И, по Парето, критерием оптимальности является не общая максимизация полезности, а ее максимизация для каждого отдельного индивида в пределах обладания определенным исходным запасом благ.

Исходя из посылки о рациональном поведении индивида, мы пред­полагаем, что фирма при производстве продукции использует такой набор производственных возможностей, который обеспечит ей макси­мальное расхождение между валовой выручкой и издержками. Потре­битель, в свою очередь, приобретает такой набор товаров, который обеспечит ему максимизацию полезности. Равновесное состояние сис­темы предполагает оптимизацию целевых функций (у потребителя — максимизация полезности, у предпринимателя — максимизация при­были). Это и есть Парето-оптимальное состояние рынка. Оно означает, что, когда все участники рынка, стремясь каждый к своей выгоде, до­стигают взаимного равновесия интересов и выгод, суммарное удовле­творение (общая функция полезности) достигает своего максимума.

И это почти то, о чем говорилА. Смит в своем знаменитом пассаже о «невидимой руке» (правда, не в терминах полезности, а в терминах богатства). Впоследствии действительно была доказана теорема о том, что общее рыночное равновесие и есть Парето-оптимальное состояние рынка.

Итак, суть взглядов Парето может быть сведена к двум утвержде­ниям:

— любое конкурентное равновесие является оптимальным (прямая теорема);

— оптимум может бьпь достигнут конкурентным равновесием, что j означает, что выбранный исходя из некоторых критериев оптимум наи- | лучшим способом достигается через рыночный механизм (обратная теорема).

Другими словами, состояние оптимума целевых функций и обеспе- _я чивает сбалансированность на всех рынках. Оптимизация целевых | функций, по Парето, означает выбор наилучшей альтернативы из всех возможных всеми участниками экономического процесса.

Однако необходимо отметить, что выбор каждого индивида зависит от цен и начального объема благ, которым он располагает, и, варьируя начальное распределение благ, мы изменяем и равновесное распреде­ление, и цены^[56]. Следовательно, рыночное равновесие — это наилучшее положение в рамках уже сформировавшейся системы распределения, и модель Парето предполагает невосприимчивость общества к нера­венству.

Такой подход станет более понятен, если принять во внимание закон Парето, или закон распределения доходов. На основе использо­вания сведений о доходах граждан «вольных» городов Европы, начиная с Флоренции эпохи Ренессанса и кончая XIX столетием, Парето вычис­лил кумулятивную плотность распределения доходов. Затем он постро­ил кривые распределения, устанавливающие зависимость между вели­чинами доходов и количеством получающих их граждан. Оказалось, что все они имеют одинаковую форму и, кроме того, распределение доходов выше определенной величины сохраняет значительную устой­чивость. Это свидетельствовало, по мнению В. Парето, о неравномер­ном распределении природных человеческих способностей, а не о не­совершенстве социальных условий. Отсюда вытекало крайне скепти­ческое отношение Парето к вопросам социального переустройства об­щества.

Однако трудно оспаривать положение, что оптимальное по Парето очень часто является социально неприемлемым^[57]. Поэтому даже в русле неоклассического направления политической экономии формируются иные теории благосостояния.

3. Экономическая теория благосостояния А. Пигу

Согласно взглядам В. Парето, совершенная конкуренция обеспечит максимизацию функции полезности в масштабах всего общества^[58].

Однако в начале XX в. возникли определенные сомнения в истин­ности данного положения. В этой связи следует упомянуть взгляды английского экономиста Г. Снлжвика (1838—1900), который впервые

стал исследовать такие понятия, как богатство и благосостояние, и с позиции общества, и с позиции отдельного индивида, сделав акцент на том, что одни и те же понятия имеют разное значение в зависимости от того, рассматриваем ли мы их с общественной или с индивидуальной точки зрения. Поэтому у Сиджвика накопленный запас материальных ресурсов (что являлось синонимом богатства у классиков) и богатство общества, ^его реальный доход представляют собой отнюдь не одну и ту же величину.

Как известно, в рамках классической школы политической эко­номии аксиомой являлось положение А. Смита о том, что каждый человек, преследуя собственную выгоду, одновременно служит инте­ресам общества (в этом суть принципа «невидимой руки». — И.А.). I Г. Сиджвик же приводит простые, ставшие ныне хрестоматийными • примеры несовпадения частной и общественной выгоды' и делает вывод о том, что для эффективного решения многих типов производ­ственных проблем требуется вмешательство государства в той или иной форме.

В еще более выпуклой форме недостатки системы «естественной свободы», по мнению Сиджвика, проявляются в системе распределе­ния, в чрезмерном неравенстве доходов. Предвосхищая экономистов XX в., он пишет, что более равномерное распределение созданного бо­гатства повышает общий уровень благосостояния.

Проблемам исследования благосостояния была посвящена работа другого видного английского экономиста, представителя кембридж­ской школы А. Пшу (1877—1959), книга которого «Экономическая теория благосостояния» вышла в свет в 1920 г.

Целью своего исследования А. Пигу поставил разработку практи­ческого инструментария для обеспечения благосостояния на основе посылок неоклассической теории: теории убывающей предельной по­лезности, субъективно-психологического подхода в оценке благ и принципа утилитаризма. Можно с полным правом сказать, что Пигу завершил создание неоклассической теории благосостояния.

В центре теории Пигу стоит понятие национального дивиденда, или национального дохода, рассматриваемого как чистый продукт об­щества, как множество материальных благ и услуг, покупаемых за день­ги. И этот показатель Пигу считает не только мерой эффективности производства, но и мерой общественного благосостояния^[59]. Как видим, подход Пигу к проблеме благосостояния предполагает взгляд с позиции всего общества, а не индивида. Но, что любопытно, этот подход при­меняется с использованием таких понятий, как индивидуальная функ­ция удовлетворения, частная выгода от производства и т.д.

В рамках своей концепции А. Пигу обратил внимание на то, что понятие индивидуального благосостояния шире, чем чисто экономи­ческие его аспекты. Помимо максимума полезности от потребления, оно включает и такие составляющие, как характер работы, условия окружающей среды, взаимоотношения с другими людьми, положение в обществе, жилищные условия, общественный порядок и безопас­ность. В каждом из подобных аспектов человек может чувствовать себя удовлетворенным в большей или меньшей степени. На сегодняшний день эти характеристики объединены в такое понятие, как «качество жизни». Однако определение качества жизни сталкивается со значи­тельными трудностями, связанными с невозможностью измерить по­лезности^[60].

А. Пигу неоднократно подчеркивает, что размеры национального дивиденда не точно отражают уровень общего благосостояния, так как многие элементы качества жизни, не имеющие денежной оценки, тем не менее являются реальными факторами благосостояния. Поэтому возможны ситуации роста уровня общего благосостояния при неиз­менном уровне экономического благосостояния'.

Тем не менее в общем случае, отмечает Пигу, «...заключения каче­ственного характера о влиянии экономических факторов на экономи­ческое благосостояние справедливо также применительно к общему благосостоянию».

Но у Пигу _на общий уровень благосостояния оказывает влияние не только величина национального дивиденда, но и принципы его распре­деления. Основываясь на законе убывающей предельной полезности, он выдвигает тезис о том, что передача части дохода от богатых к бед­ным увеличивает сумму общего благосостояния^[61].

На базе этих посылок А. Пигу разработал свою теорию налогообло­жения и дотаций, где основным принципом налогообложения является принцип наименьшей совокупной жертвы, т.е. равенство предельных жертв для всех членов общества, что соответствует системе прогрессив­ного налогообложения.

Следует отметить, что, обосновывая прогрессивное налогообложе­ние, т.е. выступая за выравнивание посредством налогов размеров рас­полагаемого дохода, Пигу сознательно или бессознательно исходил из гипотезы об одинаковости индивидуальных функций полезности от дохода^[62]. Из этой гипотезы следует, что большая налоговая ставка на высокие доходы означает примерно ту же потерю полезности для вы­сокодоходных групп населения, что и меньшая налоговая ставка для низкодоходных групп. Рассуждения Пигу основываются на втором за­коне Госсена, согласно которому максимум полезности достигается при Условии равенства предельных полезностей в расчете на послед­нюю израсходованную денежную единицу, в рассматриваемом слу­чае — на единицу располагаемого дохода.

В аспекте проблем распределения рассматривает А. Пигу и вопрос о соотношении экономических интересов общества и индивида.

На определенную конфликтность частных и общественных интере­сов обратил внимание еще Г. Сиджвик. Развивая его взгляды, Пигу поставил задачу найти теоретические основы для разрешения подоб­ных конфликтов.

Как У^же отмечалось, у А. Пигу размер валового национального про­дукта не точно отражает уровень общего благосостояния, поскольку и состояние окружающей среды, и характер работы, и формы досуга, и др. являются реальными факторами благосостояния, и поэтому воз­можно изменение уровня общего благосостояния при неизменном уровне экономического благосостояния. Особенно подробно в связи с этим Пигу анализирует ситуации, когда деятельность предприятия и потребителя имеет так называемые внешние эффекты, которые денеж­ной меры не имеют, но на благосостояние тем не менее реально влияют. Как хрестоматийный пример отрицательных внешних эффектов можно привести загрязнение окружающей среды в результате промыш­ленной деятельности предприятий. Пигу отмечает, что в зависимости от знака внешних эффектов общественные затраты и результаты могут быть либо больше, либо меньше частных.

Ключевым понятием концепции Пигу как раз и является диверген­ция (разрыв) между частными выгодами и издержками, выступающи­ми как результат экономических решений отдельныхлиц, с одной сто­роны, и общественной выгодой и затратами, выпадающими на долю каждого, — с другой. Объектом самого пристального внимания Пигу

явились ситуации, когда общественные издержки производства товара были больше частных издержек его производителя. В результате чего частное предложение, подверженное прибыльным мотивам, оказыва­лось не адекватным оптимальному с точки зрения всего общества рас­пределению ресурсов по различным отраслям производства^[63].

По мнению Пигу, для каждого произведенного товара необходимо соблюдать условие, чтобы предельная общественная выгода, отражаю­щая сумму, которую все люди желали бы заплатить за все выгоды от использования дополнительной единицы товара, была равна предель­ным общественным издержкам, т.е. сумме, которую люди согласились бы заплатить за альтернативное использование ресурсов. В случаях, когда предельная общественная выгода превышает предельную част­ную выгоду, правительство должно субсидировать производство данно­го товара. Когда же предельные общественные издержки превышают предельные частные издержки, правительство должно обложить нало­гом экономическую деятельность, связанную с дополнительными об­щественными издержками (например, выброс дыма в результате про­мышленной деятельности), чтобы частные издержки и цена товара от­ражали бы потом эти издержки.

Каквидим, максимизация общественного благосостояния, по Пигу, предполагает не только систему прогрессивного налогообложения до­ходов, но и измерение так называемых внешних эффектов и организа­цию перераспределения денежных средств через механизм государст­венного бюджета. Другими словами, в модели Пигу при расчете благо­состояния среди прочего должны учитываться расхождения между пре­дельным частным продуктом и предельным общественным продуктом и побочные отрицательные последствия экономической деятельности должны облагаться налогом. В дальнейшем это получило название «на­логообложение в духе Пигу».

Иллюстрацией данного положения является пример фабрики, загрязняющей ат- V мосферу дымными выбросами. Поскольку воздух не является частной собственностью, и потому не существует субъекта, который мог бы обвинить фабрику в использовании ] воздуха в качестве свалки для дыма, при принятии решений владельцы фабрики учиты- ^ вают только стоимость оплачиваемых ими затрат. Но при этом загрязненный воздух 1 исключает возможность получения выгоды, которую могли бы иметь другие производи­тели и другие лица в случае чистого воздуха (уменьшение затрат на чистку, окраску зданий, уменьшение проблем со здоровьем и т.д.). Другими словами, владельцы фабрики возлагают на других внешние издержки так, что они не учитываются в ее частных из­держках. jj_{e стоит} особо доказывать, что для достижения социального оптимума эти внешние издержки должны приниматься во внимание.

Интересен в теории благосостояния Пигу и вывод, который он де­лает из признания теории процента, разработанной представителем австрийской школы Э. Бем-Баверком.

Как вы помните, в данной теории процент рассматривается как вознаграждение за ожидание в условиях предпочтительности текущих благ будущим. Признавая, что дар предвидения несовершенен и буду­щие блага мы оцениваем по убывающей шкале (за исключением пери­одов революционного энтузиазма), Пигу делает вывод о трудностях осуществления крупномасштабных инвестиционных проектов с дли­тельным сроком окупаемости (в том числе инвестиций в образование) и расточительности в использовании природных ресурсов. Это доказы­вает, что система свободного рынка порождает конфликты не только между частными и общественными интересами, но также и внутри общественного интереса: между выгодой текущего момента и интере­сами будущих поколений.

Отсюда вытекает вполне логичный вывод, что государство должно не только обеспечивать максимизацию общественного благосостояния через механизм перераспределения доходов и учета внешних эффектов, но и обеспечивать развитие фундаментальной науки, образования, осу­ществлять природоохранные проекты, защищая интересы будущего.

Однако наиболее сильные аргументы в пользу усиления экономи­ческой роли государства были выдвинуты Дж. Кейнсом.

Лекция 12

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ ДЖ. КЕЙНСА

1. Теория эффективного спроса

Как известно, с 70-х гг. XIX в. в экономической теории господствовал микроэкономический подход. В центр анализа помещался экономи­ческий субъект (потребитель или фирма), который максимизирует свою выгоду. Предполагалось, что экономические субъекты функцио­нируют в условиях совершенной конкуренции, где эффективность функционирования фирмы отождествлялась с эффективностью функ­ционирования экономики в целом. Этот подход подразумевал рацио­нальное распределение ресурсов в народном хозяйстве и, по существу, не допускал возможности длительного нарушения равновесия эконо­мической системы.

Эти постулаты были поставлены под сомнение английским эконо­мистом Дж. Кейнсом (1883—1946), с именем которого в экономической теории связано возвращение к анализу макроэкономических проблем. Во главу угла Кейнс поставил исследование зависимостей и пропорций между совокупными народно-хозяйственными величинами: нацио­нальным доходом, сбережениями, инвестициями, совокупным спро­сом. Главную же задачу он видел в достижении общенациональных экономическихпропорций.

Дж. Кейнс подверг критике закон рынков Ж.Б. Сэя, который разде­лялся и неоклассиками.

Напомню, суть этого закона состоит в том, что предложение авто­матически порождает Соответствующий спрос. Так как целью произ­водства, по предположению Сэя, является потребление (производи­тель продает свой товар, чтобы купить другой, т.е. каждый продавец обязательно становится покупателем), то в этой ситуации общее nepe-j производство товаров невозможно. Иными словами, любое увеличе-| ние продукции автоматически порождает эквивалентное увеличение расходов и доходов, причем в размерах, способных поддержать эко­номику в состоянии полной занятости. Это убеждение господствовало на протяжении многих десятилетий, и, по выражению Дж. Гэлбрейта, к 30-м гг. XX столетия идея о том, что производство само создает достаточный для себя спрос, была святой истиной в области эконо­мики. Принятие или неприятие человеком закона Сэя было, по вы­ражению того же Гэлбрейта, признаком, по которому «экономисты отличались от дураков».

Несостоятельность этого закона в годы Великой депрессии стала очевидной. В противовес Сэю и неоклассикам, считавшим, что про­блема спроса (т.е. реализации общественного продукта) решается сама собой, Кейнс поставил ее в центр своих исследований, сделал исход­ным пунктом макроэкономического анализа. Он справедливо указывал на то, что классическая доктрина предполагает в качестве исходного анализа экономику с полным использованием факторов производства, которые характеризуются относительной редкостью. Между тем в ре­альности (депрессия 30-х гг. XX в.) наблюдались не столько ограничен­ность, сколько переизбыток ресурсов: массовая безработица, недогру­женные производственные мощности, праздно лежащий капитал.

Исходной посылкой теории Кейнса является убеждение, что дина­мика производства национального дохода и уровень занятости опреде­ляются непосредственно не факторами предложения (размерами при­меняемого труда, капитала, их производительностью), а факторами спроса, обеспечивающего реализацию этих ресурсов. В теории Кейнса они получили название «эффективный спрос»' (сумма потребительских расходов и инвестиций). Значительную часть своей знаменитой работы «Общая теория занятости процента и денег», опубликованной в 1936 г., Кейнс как раз и посвятил анализу факторов, определяющих динамику личного потребления и инвестиций.

Согласно Кейнсу, прирост личного потребления представляет собой устойчивую функцию прироста дохода, роль остальных факторов несущественна. С ростом же доходов предельная склонность к потреб­лению^[64] уменьшается, т.е. по мере роста дохода прирост потребления замедляется, и это является важнейшей причиной снижения средней доли потребления на протяжении повышательной фазы экономичес­кого цикла в долгосрочном плане. Такую динамику потребления Кейнс связал с так называемым основным психологическим законом — уменьшением доли потребления (именно доли, абсолютные размеры потребления безусловно растут)¹ и соответственно увеличением доли сбережений с ростом дохода.

Из основного психологического закона следует, что при росте дохо- дадоля эффективного спроса, обеспечиваемая личным потреблением, постоянно падает и поэтому расширяющийся объем сбережений дол­жен поглощаться растущим спросом на инвестиции. Размер инвести­ций Кейнс считал главным фактором эффективного спроса и, как след­ствие, роста национального дохода.

Но обеспечение нормального размера инвестиций упирается в про­блему перевода всех сбережений в реальные капиталовложения.

Что касается представителей классического и неоклассического на­правлений, то они не видели здесь особой проблемы, так как исходили из предположения, что акт сбережения одновременно превращается в акт инвестирования, т.е. сбережения и инвестиции равны тождествен­но. Более того, в рамках классической школы традиционно считалось, что высокий уровень сбережений является условием экономического роста, поскольку именно сбережения являются источником накопле­ния капитала. Со времен А. Смита стремление сберегать расценивалось как одна из важнейших добродетелей (в ряду добродетелей протестант­ской этики — трудолюбие, скромность, бережливость), которую следо­вало поддерживать и развивать.

Дж. Кейнс же пришел к выводу, что чрезмерное сбережение явля­ется фактором, препятствующим экономическому росту, по его об-

ного дохода вы тратите 0,6. Забегая вперед, следует отметить, что потребление и сбере­жения подобны двум зеркалам, и аналогичным образом можно рассчитать предельную склонность ксбережению (ПСС). ПСС показывает, какая часть дополнительного дохода используется на дополнительное сбережение при изменении величины дохода. В нашем примере она составляет 0,4. Прекрасно видно, что ПСП + ПСС = 1, а ПСС можно пред­ставить как 1 — ПСП.

¹ Нетрудно предположить, что если вы получаете доход, соответствующий прожи­точному минимуму, предположим, 200 тыс. руб., то ПСП = 1, т.е. вы не будете способны ничего сберегать. Но при доходе 1 млн руб., вы уже сможете отложить какую-то сумму, предположим, 200 тыс. руб. Хотя абсолютные размеры потребления во втором случае значительно выше (800 вместо 100), но ПСП составит 0,8 вместо единицы. При доходе в 100 млн естественно предположить, что ПСП еще больше уменьшится, но даже если она составит 0,5, абсолютные размеры потребления будут соответствовать 50 млн руб.

разному выражению, «индивидуальное благоразумие грозит обернуть­ся социальным безумием», поскольку избыточные сбережения — не что иное, как избыточное предложение товаров, т.е. ситуация, грозя­щая обернуться и оборачивающаяся общим кризисом перепроизвод­ства.

Отсюда следовал логический вывод о том, что для поддержания постоянного роста национального доходадолжны увеличиваться капи­тальные вложения, призванные поглощать все более расширяющийся объем сбережений. Именно инвестиционному компоненту эффектив­ного спроса принадлежит определяющая роль в определении уровня национального дохода и занятости.

Ключевым уравнением кейнсианской теории можно считать сле­дующее равенство:

GNP = С'+/, где GNP— валовой национальный продукт;

С — потребительские расходы;

/— инвестиции.

Казалось бы, принципиального различия во взглядах Кейнса и представителей классического направления в экономической теории нет. И в том, и в другом случае инвестиции призваны поглотить объем предлагаемых сбережений. Но это лишь на первый взгляд.

У представителей классической школы, опять-таки со времен А. Смита, происходит автоматическое поглощение сбережений инвес­тициями, т.е. автоматическое достижение макроэкономического рав­новесия.

В теории же Дж. Кейнса уровень сбережений определяется уровнем дохода, а уровень капиталовложений совсем иными факторами, и по­тому равенство сбережений и инвестиций представляет собой скорее случайность, чем закономерность. По Кейнсу, реальный размер инвес­тиций зависит от двух величин:

— ожидаемого дохода от капиталовложений или их предельной эф­фективности (рентабельности последней инвестированной единицы капитала);

— нормы процента.

Предприниматель продолжает процесс инвестирования, пока пре­дельная эффективность капиталовложений остается выше нормы про­цента Таким образом, существующая норма процента определяет ниж­ний предел прибыльности будущих инвестиций. Чем она ниже, тем, при прочих равных условиях, оживленней инвестиционный процесс и наоборот. Интересно отметить, что неоклассики считали, что норма процента определяется точкой пересечения кривых сбережений и ин­вестиций (именно из данного предположения ими выводилось посто­янное автоматическое равенство сбережений и инвестиций). Кейнс же писал, что сам процент определяет конечную величину инвестиций, а не определяется ими^[65].

Процент в теории Кейнса, как и склонность к инвестированию, явления преимущественно психологического порядка. Ожидаемый доход от инвестиций весьма чувствителен к пессимистическим настро­ениям, и последние, по мнению Кейнса, могут стать причиной глубо­ких экономических депрессий. Как видим, в кейнсианской теории ин­вестиции определяются независимо от сбережений экономических субъектов.

Показав, что в условияхдинамично развивающейся экономики на­блюдается тенденция опережающего роста сбережений по сравнению с капиталовложениями, Кейнс заострил внимание на проблеме стиму­лирования инвестиций. По его мнению, именно изменения величины желаемых инвестиционных расходов являются первопричиной колеба­ний совокупного производства и дохода и, будучи гораздо менее устой­чивыми, чем потребительские расходы, инвестиции играют решающую роль в возникновении экономических спадов.

Рассматривая прирост национального дохода как функцию прирос­та инвестиций, Дж. Кейнс обращается к механизму мультипликатора. Механизм действия мультипликатора был описан в 1931 г., за 5 лет до выхода работы Кейнса «Общая теория занятости, процента и денег», английским экономистом Р. Каном. Кан высказал мысль, что всякие производственные расходы, вызывая первичную занятость, рождают дополнительную покупательную способность со стороны предприни­мателей и их рабочих, что становится источником нового спроса и вторичной занятости. Но новые расходы составят лишь часть добавоч­ных доходов, поэтому вторичная занятость будет меньше первичной и т.д. Налицо убывающая прогрессия. В теории Кана мультиплика­тор — это коэффициент, показывающий зависимость занятости от суммы первоначальных инвестиций, в свою очередь он зависит от доли дохода, расходуемой на каждом этапе.

В отличие от мультипликатора занятости, Кейнс развивал идею мультипликатора накопления. В его теории мультипликатор накопле­ния — коэффициент, показывающий, во сколько раз увеличится при­рост национального дохода в результате первоначальных инвестиций. Он определяется независимой переменной — предельной склоннос­тью к потреблению (ПСП), где М = 1/(1- ПСП), или, что то же _самое, д/ = 11ПСС, а прирост национального дохода определяется как про­изведение мультипликатора на прирост первоначальных инвестиций. Если предположить, что ПСП = 0,8, то вновь произведенные инвести­ции на сумму, допустим, 1000 денежных единиц вызовут увеличение национального дохода на 5000 денежных единиц.

Дата добавления: 2014-01-07