Милан (или мильян) Луис. 20 страница

Сор сочинил для двух гитар «Анданте», «Аллегро», «Вариации» с переложениями из Паизельо, Хумеля, Моцарта и др., выполненные в разных аспектах «Фантазии», Сонаты», «Сицилианы», «Вальсы», «Рекреации» и значительный ансамбль «Менуэтов». Можно без какого бы то ни было преувеличения утверждать, что если бы Сор сочинил только 30 этих менуэтов, он был бы достоин пьедестала. Какие совершенные вещи он оставил бы нам, если знал созвучия, которые Галиссису Хуан Парга адаптировал для гитары! О его творчестве в таком виде, в каком он его оставил, можно сказать: Сор – это Бетховен гитары, а Бетховен – Сор фортепиано. Мне кажется, первым это сказал Фетис. Сор своим искусством привлекал в Париж великого маэстро–дидакта, автора лучшего руководства игры на гитаре, Дионисио Агуадо: они подружились и восхищались друг другом. По случаю приезда великого музыканта, который продолжался дольше запланированного срока, Сор написал знаменитое произведение для двух гитар под названием «Два друга», которое они вместе исполняли на нескольких концертах в столице Франции. На одной из репетиций этого произведения Сор, восхищенный исполнением Агуадо, сказал ему: «Я никогда не смогу играть, как Вы». На что Агуадо ответил: «А я не смогу сочинять и достигать той выразительности, которую чувствуете Вы». Так любили и уважали друг друга два маэстро прошлых времен. После 20 лет трудной жизни и тяжелых переживаний, после смерти единственной дочери, он полностью посвящает себя преподавательской деятельности. Вскоре у него был обнаружен рак, от которого скончался также и его отец; и 13 июля 1839 года он умер. Наследие его бессмертно. Память его увековечили в Барселоне, городе, где он родился. Одна из артистических и рабочих улиц города вот уже 15 лет носит его имя.

В 1923 году музыкальный критик и гитарист Альфредо Ромеа почтил его память, дав во «Дворце каталонской музыки» концерт из произведений великого Сора, которому предшествовала лекция, очень богатая интересными данными и имеющими большое значение оценками. Д. Прат, Буэнос–Айрес, март 1925 года.

Эта биография была дословно скопирована во многих разделах «Иллюстрированного словаря музыки», Барселона (1929 год) и в «Графическом дне» за 11.07.1929 года без указания автора биографии. То же сделали другие авторы, в том числе Рикардо Муньос, который, сам того не желая, совершил ту же ошибку, т.к. он обратился к названному Словарю и выписал из него большой кусок, который дал как оригинал отца Ансельмо Виолы. Имеющиеся у меня ноты фрая Виолы – это оригинальные рукописи, совершенно неизданные и являющиеся всего лишь нотами, на манер дневника, по которым я отредактировал часть биографии Сора. Эти ноты я нашел в Манресе в 1922 году, когда разыскивал данные об Амате, благодаря дружбе с аптекарем, имеющим ту же фамилию – Прат. Эрудит Сальдони опубликовал очень интересные данные о личности нашего великого гитариста. Работая над ними, я предпочитаю дать их дословно скопированными у этого уважаемого автора. Он пишет так: «Когда я был в этом колледже (речь о колледже Мосеррат в 1790–1795 годах), он исполнял на гитаре так превосходно, что восхищал тех, кто учился с ним и всех, кто его слушал: об этом нам много раз рассказывал пресвитер Марти, который учился вместе с ним в Монсеррате. В 1802–1803 годах, когда Сор служил офицером в армии и находился в гарнизоне Малаги или очень близко от этого города, он дал австрийскому консулу господину Кипатри большой концерт, где собрались самые элегантные и известные люди Малаги и на котором Сор сыграл соло на контрабасе с вариациями, восхитившие и удивившие всех слушателей, присутствовавших музыкантов, в том числе дона Висенте Риберу, маэстро на трубе и музыканта–майора в течение многих лет, который в тот вечер играл змейку в оркестре. Этот сеньор Рибера и рассказал об удивлении всех Сором. Он написал нам. И этот документ хранится у нас. Первой скрипкой в этом оркестре был дон Франсиско Ибарра, он был также первой скрипкой в Кафедральном Соборе Малаги; первой из вторых скрипок был дон Хосе Колокос; первой трубой дон Висенте Леса – музыкант–майор, очевидно арагонского гарнизона. Мы знаем, что одним из самых лучших и близких друзей Сора до самой его смерти был сеньор дон Хосе ле Лирия, который унаследовал от него целое богатство из неизданных партитур для оркестра и гитары, а также сами гитары. За один день до смерти рядом с Сором были вышеупомянутые сеньор Лирия и сеньор Антонио де Хиронелья; у последнего он знаками попросил бумагу и чернильницу – он не мог говорить, т.к. на языке у него была раковая опухоль, ставшая причиной его смерти. Сор писал в течении двух часов, несомненно, что–то интересное, но в результате после смерти не могли понять ни одного слова из того, что он написал, несмотря на то, что у него был прекрасный почерк; о чем очень сожалели указанные господа. Г–н Лирия не покинул Сора даже после смерти до самого погребения, потому что и при жизни он был его покровителем. Несмотря на то, что Сор зарабатывал столько, что трудно вообразить, особенно в России, где ему подарили черные жемчужины баснословной стоимости, он умер в бедности и не оставив ни сантима. Похоже, что он все тратил на балерин, которых очень любил, и это было причиной его такой ужасной смерти, как мы знаем от рака языка.

Сеньор Хиронелья рассказывает, что однажды, закончив концерт гитары перед изысканной парижской публикой, Сор шутливо обратился к кому–то, кто стоял рядом с ним и сказал ему по–каталонски: «Ты тоже бы это сделал, дружище». И француз, думая, что его спрашивают, как ему понравился концерт, с восторгом ответил: «Превосходно, восхитительно, отлично» и т.п. Сор ему опять по–каталонски ответил: «Это я знаю».

После смерти среди других его произведений осталось «Мои впечатления о Монсеррате», которые видел брат человека, представившего нам эти заметки. И, наконец, Сор превосходно владел испанским, каталонским, итальянским, французским и английским языками, на которых писал. Характер у него был довольно оригинальный, т.к. мы знаем, что однажды он из чистого каприза порвал листы своего «Руководства» и других своих произведений.

Несомненно, такой изысканный дух, такой добрый характер, духовность, оживлявшая его жизнь, которую он выразил в своих многочисленных произведениях, были настолько грандиозными, что могло существовать только в душе такого выдающегося артиста.

Дон Эусебио Фонт–и–Мореско написал интересную статью под названием «Визит к Сору в последние дни жизни», где сверкают грани, полностью противоречащие последнему параграфу, который мы переписывали из Сальдони. Я включаю ее сюда, т.к. думаю, что она будет интересна для читателя и он будет за это мне благодарен. «Несчастный Сор, когда мы нанесли ему визит, хотя ему было не так уж много лет, уже погибал от зловещей болезни, которая привела к могиле. Однако, когда мы пришли, он был на ногах, на лице его читались мягкость и благородство, характерные его черты. Но из–за рака груди и горла он едва мог говорить. После краткой беседы, трудной и мучительной для него (он с трудом артикулировал слова), он сказал, что очень сожалеет, что мы пришли навестить в такой день, когда он не мог скрыть свою боль и тут же глаза его заполнились слезами. В тот день исполнился год со дня смерти его единственной обожаемой дочери. Ее звали Хулия и ей было 22 года. Молодая, красивая, обладающая ясным пониманием и самыми выдающимися к изящным искусствам, с мягким и нежным характером, с сердцем, полным дочерней любви, она была гордостью отца, который видел в ней утешение и опору в старости. Этим надеждам положила конец жестокая смерть! Поднявшись из кресла, в котором сидел, он подошел с нами к окну, выходившему в сад. На подоконнике была выступающая квадратная доска, на которой был небольшой сад. Этот сад, в котором были зловещие символы смерти, представлял собой макет кладбища, где была похоронена его дочь. Сор ухаживал за ним, поливал и, конечно, его слезы чаще падали на него, чем вода с небес. В своем домашнем заточении нежный и несчастный отец, вместо того, чтобы смягчить свою боль, постоянно разжигал ее. Все, что его окружало, постоянно напоминало ему образ его любимой Хулии. Над фортепиано висел ее прекрасный портрет, стена напротив была занята картинами маслом и акварелью, которые она написала, арфа стояла на том же месте, где она была раньше, и отец, когда показывал нам ее, молча остановился перед покинутым инструментом, как будто бы нам все еще играли ловкие и нежные руки, извлекавшие из струн мягкие и приятные мелодии. Наконец Сор, становившийся с каждой минутой все более печальным, открыл шкаф, достал две или три тетради рукописной музыки, сел за фортепиано и сказал, что сыграет нам несколько отрывков из мессы, которую он сочинил на похороны дочери. Мы никогда не забудем этой патетической сцены, когда мы были взволнованы, а по нашим щекам то и дело скатывались слезы. Сор, одетый в просторный плащ, непокрытой головой и обращенным к небу благородным лицом, устремив неподвижный взгляд на портрет, с глубочайшей тоской в глазах, положив руки на клавиатуру, в мрачных созвучиях вызывал память дочери. Казалось, что он воплощает собой боль всех сердец, которые плачут на могиле о потерянном предмете любви. Он не пытался сдерживать поток слез. Время от времени на губах его появлялась легкая улыбка, как будто бы он видел дочь, раскрывающую ему с небес свои объятия. Наверное, такая улыбка должна быть у мучеников, спокойных и умирающих как бы с удовольствием. С самого начала визита к городу подходила грозная буря, которая разразилась, когда Сор сел за фортепиано и повергла в темноту улицы большого города. Комната, где мы находились, стала мрачной. По модели кладбища на окне бил град и дождь. Звуки фортепиано смешивались с раскатами грома. В самый разгар грозы с ужасающим треском сверкнула молния рядом с нашей комнатой: мы, трое присутствующих, бессознательно подбежали к окну (с нами был еще один человек), думая, что рухнуло какое–то соседнее здание; неподвижный Сор даже не повернул головы и в слезах продолжал играть свое печальное и прекрасное сочинение. Конечно, человек с таким сердцем должен был быть великим артистом. Восхитительный и несчастный отец, мученик самого возвышенного горя!».

Гитарное музыкальное наследие Сора заслуживает отдельной монографии. Мне жаль, что я не могу поместить ее в этом Словаре, но я сделаю это в другом месте. Если кратко обобщить, его творчество включает по собранным до настоящего времени данным, 63 опуса. Хорошо известны публике 33 первых издательства «У менестреля, ул. Вивьен 2 бис, Хенгель и К°» (Париж) и других издательств; некоторые из оставшихся переиздавались в разных странах. 63 опуса можно разложить на огромное число из 250 произведений (мы не включаем сюда переложения). Сюда можно добавить его «Школу игры», которую не следует путать с Руководством, которое в настоящее время выпустил под названием «Сор–Косте» парижский издатель Лемуан (этого последнего); первая была выпущена в Лондоне с английским текстом; другое произведение для двух гитар под названием «Болеро–дуэт», выпущено в Мадриде. Можно найти в музыкальном кабинете на улице Турко, с полным набором национальной и зарубежной вокальной и инструментальной музыки (как написано в экземпляре первого, и я думаю, единственного принадлежавшего мне издания). К этому можно добавить многочисленные произведения «Тематического каталога», которые публикуют издатели других произведений для сольной гитары «Первая книга шести вальсов для фортепиано, Вторая книга шести вальсов для фортепиано, Третья книга трех вальсов в четыре реки (для фортепиано)». Четвертая книга трех вальсов в четыре руки, посвященных мадам Альбер (для фортепиано). Издательство «Анри Лемуана и К°» в 1821–24 годах выпустило «Галопаду» для двух фортепиано. Национальное французское издание выпустило «Пантеон пианистов» № 1362. Вторая тетрадь (в ней среди произведений других авторов фигурирует и названное произведение) содержит «Крики на улице» – другое произведение, исполнявшееся в концерте для публики, на котором я присутствовал в барселонском «Каталонском Орфее»; (это хоральное произведение, вероятно, не издавалось). И, чтобы завершить перечень, следует упомянуть произведения, названные в приведенной ранее биографии.

Относительно Сора–дидакта скажу, что его «школа игры» опирается на очень убедительные педагогические теории, которые он объясняет в большей части текста, обильно иллюстрируя примерами для обеих рук. Мы, кто посвятил этой деятельности в сфере гитары всю жизнь, восхищаемся им и выделяем его среди других; здесь как раз к месту повторить, что не полная «Школа игры» Сора, Агуадо или кого бы то ни было создают хорошего маэстро гитары, однако, как Руководство Сора, так и руководство других подобных авторов могут служить дополнением для полного образования, чтобы стать не только настоящим маэстро, но и хорошим исполнителем.

В творчестве Сора можно обозначить три фазы:

1.Несколько небольших пьес, которые он в большинстве называет вальсами, часто встречающиеся в его творчестве, они не представляют собой значительные вещи, которые можно было бы блестяще исполнить на концерте. Это такты, искусно сделанные для времяпровождения; но как обучение – этюд или тема с заявкой на настоящую композицию, они ни с какой точки зрения не выдерживают критики структуры и конструкции.

2.Этюды, созданные с определенной целью, как например, арпеджио, аккорды, легато и т.д.; другие не показывают дидакта, несмотря на свое назначение, а великого композитора; другие, наоборот, гармонически объединяют великого дидакта и еще более великого композитора.

3.Фантазии, сонаты и вариации. Что касается вариаций, то Сор впадает в ошибку, что и все композиторы этого привилегированного времени для нашей гитары, так как он обращался к операм; но он делает это со строгим и изысканным вкусом, не скрывая иногда, даже в теме их, происхождения, потому что эти произведения он брал, чтобы разработать часть гитарной манипуляции, куда он вводил предлагаемые инструментом различные эффекты. Эти вариации позже стали тропинкой, которая привела к замыслу магистральных Фантазий. Великий музыкант, вдохновенный и мощный автор композиций, который напишет опус 14 «Большое соло» присутствует во всех сонатах, с кульминацией в опусе 25. Написанные и опубликованные дуэты, такие как опусы 41–44 (бис), 6 легких вальсов для двух гитар, опусы 49–53–54 (бис), три дуэта, опус 61, три дуэта, стр. 303, опус 62–63, посвященный другу Наполеону Косте (который имеется у нас в оригинале), имеют значение, которое невозможно отрицать, как для начинающего, так и для виртуоза. Нас очень удивляет забвение, которое трудно понять, этой части его творчества, вина за которое падает в основном на издателей. Они постоянно делали ошибки, вину за которые нельзя приписать Сору. Например, в Менуэте № 1 опуса 8, который в отредактированных мной «30 менуэтах Сора» носит № 3, есть два такта, седьмой и восьмой – повторение предыдущих с небольшой вариацией, что заставляет предположить, что автор как бы накладывает их один на другой, для того, чтобы исполнитель сыграл один, а при повторении части, другой. Опус 9, вариации на тему «Магической флейты», был опубликован с первого издания и в последующих издательством «У менестреля», Н. Симроком (№ 2292) и Шоттом; (это последнее издание недавнее), с интродукцией в том виде, как она была написана Сором, и что случайно более всего свойственно гитаре в этом опусе 9. Однако в Буэнос–Айресе он был опубликован в редакции Андреса Сеговии с удалением по неаргументированному основанию, этой интродукции. То, что этот концертный исполнитель исполнил его без этой части, повторяю, самой ценной, послужило причиной того, что с полным невежеством «маэстро» и исполнители последовали примеру Сеговии, не давая себе труда немного изучить то, что у них в руках. Поскольку я назвал Сеговию, бесспорного исполнителя–гения на нашем инструменте, я выпишу абзац из выходящего в Барселоне журнала «Музыка» № 14 (октябрь 1930 года), где приведена беседа в музыкальном салоне композитора Хуана Манена. Я основываюсь на всеми признанной строгости этой публикации, чтобы покритиковать мнение Сеговии о Соре, которое, как я считаю, верно передал журналист. Там говорится:

«Что Вы думаете о старых испанских классиках гитары?» «Сор, – отвечает Сеговия, – несмотря на то, что он слабоват, не правда ли, с музыкальной точки зрения, спасается своей большой любовью к инструменту».

Хорошо. Сеговия дал в Лозанне концерт 21.10.1932 года, где исполнил страницы Луиса Милана (1535 год), Гаспара Санса (1674 год), Давида Кельнера (1670–1748 года) и Сильвиуса Л. Вайса (1686–1750 года), которые хотя мы и считаем их интересными и ценными для своего времени, не достигнут высот самой простой вещицы Сора. Сеговия может сказать, что его цель – познакомить публику со страницами этих авторов, чтобы заинтересовать ее историей первой музыки для лютни и гитары, но ранее в том же репортаже говорится: «Несомненно, я добился, чтобы такие маэстро, как Сирия Скотт, Альбер Руссель, Самазей и др. писали музыку для гитары». Эти авторы, достойные всяческого уважения, как композиторы для оркестра, никоим образом не могут равняться в гитарной композиции с Сором, который в ней специализировался и который владел ее диапазоном, как может это только великий маэстро. Современные страницы этих авторов не определяют свойственные инструменту многочисленные ресурсы, которые смог бы увидеть Сеговия, если бы его композиторский гений был таким же как исполнительский.

Таким образом, невозможно скрыть мое мнение, несмотря на некоторые сравнения. Своего мнения я также не скрываю по культурным соображениям, потому что не могу не исправить «такую несправедливость», т.к. мое призвание дидакта заставляет меня говорить правду.

Здесь к месту вспомнить мнение о Сеговии авторитетного французского музыкального критика Педро Лелупа в «Кандиде», Париж 17 ноября 1932 года, он говорит (мы переводим): Сеньор Андрес Сеговия присвоил гитаре титул благородного происхождения. Это большая заслуга. Но нужно, чтобы лягушка не старалась казаться такой же большой, как бык! Несмотря на весь талант и музыкальность артиста, он оставляет искусственное впечатление».

Как в Греции пластическое искусство – гимн красоте, запечатленный в мраморе, и как в живописи это сделали на своих полотнах мастера Возрождения Корреджо, Тициан, Мургильо, Веласкес, Рибера и др., так и в музыке красота абстрактно запечатлена в тактах Бетховена и Фердинандо Сора. Поэтому музыка Сора – это музыка всех времен.

СОРИАНО Пастор Роберто Р. Испанский гитарист–любитель и преподаватель. Родился в столице Арагона Сарагосе 21 марта 1893 года. Получил образование в Мадриде, где занимался в высшем учебном заведении на гитаре и скрипке (инструменте, которым он прекрасно владел). Музыкант по темпераменту и из рода Сориано, он понял, что скрипка не удовлетворяла гармонии, которую он желал. Он добыл себе гитару, на которой собирался серьезно заниматься. Из–за неожиданных обстоятельств вынужден был переехать в Аргентину и обосноваться в Буэнос–Айресе. Он делил время между скрипкой, «делами» и гитарой, которая, как верная и преданная невеста, ожидала выполнения обещания. Это обещание исполнилось: Сориано взял преподавателя, занимался, затем брал уроки у профессора Иллариона Лелупа и затем взял несколько уроков у Даниэля Фортеа; по возращении записался в класс усовершенствования автора этих строк. Сориано – образованный и тонкий исполнитель. Его духовность подсказывает ему выбор избранного репертуара из наилучших произведений, исполнение его точное и вдохновенное. В настоящее время он ведет класс гитары в Консерватории музыки «Модель», которой руководит преподавательница Р. Р. де Авалос. Обладая утонченным вкусом, он приобрел несколько гитар высокого качества, среди них ценная гитара Антонио Торреса и два прекрасных экземпляра выдающегося мадридского гитарного мастера Сантоса Эрнандеса (1931 год).

СОРИАНО Фуэртес Мариано. Значительная фигура в музыкальной испанской среде середины XIX века. Родился в Мурсии 28 марта 1817 года. Композитор, дирижер оркестра и преподаватель в Кордове, Севилье, Кадисе и Барселоне. Хороший друг гитары и гитаристов своего времени, о котором он пишет в «Истории испанской музыки». Андалузская обстановка, в которой он прожил большую часть жизни, способствовала его увлечению гитарой, которой он занимался как любитель. Известны его опубликованные «Портовое сапатеадо» и «Цыганские сегидильи» для гитары в легкой форме, которые можно было встретить в конце прошлого века в издательстве Дотезио Мариано Сориано Фуэртес (в действительности его фамилия была Пикерас, а не Фуэртес). Умер в Мадриде 26 марта 1880 года.

СОРИЯ Ирибарни Луис де. Концертный исполнитель, преподаватель и композитор, в настоящее время – декан испанских гитаристов. Родился в Альмерии 21 ноября 1851 года. Здесь он закончил начальную и среднюю школу, обучение продолжил в Кадисе. С ранних лет полюбил гитару и для него увлечение музыкой было основополагающим. Отец, хороший гитарист и музыкант, знал о плохой протекции и неясном будущем для тех, кто посвятил себя гитаре, резко воспротивился тому, чтобы Лусито занимался на этом инструменте. Но поскольку мальчик не бросал свой обожаемый инструмент, отец купил ему небольшую гитару, когда сыну исполнилось 9 лет. Мальчик учился так, когда и как мог, упражнять свои пальцы; отец попросил друга показать мальчику, как играть на корнет–а–пистоне. Так как этот инструмент не был столь выразительным и симпатичным, как гитара, он быстро его оставил. Вскоре после смерти отца очень молодому Сории посчастливилось услышать выдающегося гитариста Д. Хулиана Аркаса, и это еще больше усилило его страсть к гитаре. Так он провел свои первые годы, и т.к. он знал, что «видеть, слышать и молчать» – лучший путь добиться чего–то практического, он продолжал жить, желая научиться играть на гитаре и работать для того, чтобы прославить и возвысить этот интересный и научный инструмент. Он совершил несколько пробных коротких поездок и в 20 лет уезжает с родины для службы в армии. Будучи новобранцем, он не оставляет гитару. В роте и в комнате сержантов была плохая небольшая гитара, которая помогла ему не забыть свой репертуар. Закончив военную службу, Сория уезжает во французский Алжир, чтобы дать концерты и усовершенствовать свое знание французского языка. Через 4 года он появляется в Аликанте, где проводит примерно столько же времени. У него были здесь хорошие друзья, музыканты и не музыканты, среди них д. Хосе Мария Салазар–и–Моро, с большим литературным даром, который относился к нему как нежный брат.

Однажды в Аликанте приехал д. Хулиан Аркас и на 15 дней маэстро и ученик сошлись, чтобы заниматься гитарой и музыкой. Один раз, когда Сория пришел к Аркасу, тот представил его выдающемуся Франсиско Тарреге; с этого времени они стали неразлучными друзьями. Таррега просил аккомпанировать ему в концерте для двух гитар. Сория аккомпанировал ему на первом сольном концерте Тарреги в театре Аликанте, этот концерт прошел с большим успехом. После концертов в столице, он уезжает с Таррегой в Новельду, чтобы продолжить удачные сольные концерты и концерты для двух гитар. Уехав из Новельды, друзья вынуждены были расстаться, т.к. Таррега должен был уехать в Париж, где у него был заключен контракт, а Сория не мог уехать по семейным обстоятельствам. С этого времени вся жизнь Сории посвящена гитаре; он взвалил на себя крест путешествовать по этому миру с гитарой в руках. Он объехал всю Испанию, большую часть Франции, Бельгии, побывал в Лондоне, Страсбурге и других городах, организовал оркестр из 12 сеньорит в Мадриде, который позже работал по контракту в Америке, дебютировал в Пуэрто–Рико и позже в Гаване. Оркестр выступал в крупнейших населенных пунктах Больших Антильских островов. Заключив контракт, Сория пробыл в Гаване четыре или пять лет. Здесь его навестил выдающийся музыкант–критик Дикрио–де–ла–Марина. Далее я привожу сообщение этого критика:

«Новый инструмент. Уже три или четыре месяца среди нас знаменитый гитарист дон Луис Сория. И хотя он у нас уже не впервые, в тот раз он был так недолго, что у нас едва ли было время оценить по достоинству его выдающиеся качества. Сегодня, несмотря на то, что сеньор Сория очень скромен, мы услышали его солирующим и, хочешь не хочешь, оценили его очень положительно. У него есть умение и талант, поэтому им следует восхищаться и аплодировать ему.

Однако, прежде чем говорить о гитаре сеньора Сории, том инструменте, о котором я говорю в эпиграфе, я хочу дать краткие сведения об образовании и музыкальной карьере этого артиста.

Сеньор Сория родился в Альмерии, здесь и в Кадисе он учился. По завершении этих занятий, уже будучи артистом и обладая необходимыми знаниями в искусстве–науке, он начал путешествовать и, начиная с этого времени, его карьера стала непрерывной серией триумфов в Испании, Франции, Бельгии, Германии, Алжире и Англии. Он давал концерты в узком кругу и для широкой публики в крупных театрах и обществах, в частных домах, академиях и т.д. Он уже имел честь играть во Дворце перед испанским и португальским дворами и на Ла Гранхе в присутствии инфанты Исабелии, большого знатока и покровительницы изящных искусств. Он член общества испанских авторов и композиторов, «Ло Рат Пенат» Валенсии, Центра рабочего просветительского центра в Мадриде и других обществ.

Сеньор Сория отличается ясным, точным, безупречным исполнительским элегантным стилем и тонкостью во всем, что он исполняет. Я его видел несколько раз лично и именно так можно составить самое правильное впечатление, и я действительно не знаю, чем восхищаться больше: силой ли и уверенностью ловких пальцев, расторопной и хорошо поставленной правой рукой или выразительностью, с которой он заставляет петь свой инструмент. И, наконец, сеньор Сория – гитарист в полном смысле этого слова. А сейчас поговорим о его гитаре.

Все знают, что гитара – это оркестр в миниатюре, богатая в арпеджио и довольно сентиментальная. К несчастью, у нее нет сильного звука и энергии, и именно это хотел сеньор Сория, что ему, несомненно в значительной степени удалось. Для достижения этого он сохранил ее старую форму инструмента: единственное, в чем отличается его гитара от обычной, это в том, что вся нижняя часть ее коробки продляется, приобретая форму колокола и касается пола в точке опоры. Тогда исполнитель может выбрать три различных позиции. Естественно, вся эта лишняя часть – большая акустическая коробка, которая делает звук более мощным, одновременно более нежным и густым, чем у всех известных гитар. Ее диапазон – четыре октавы и на ней вместо шести – одиннадцать струн, которые в пустоту дают, начиная с первой струны: ми, си, соль, ре, ля, ми, си, ре, фа, до и соль. Гитара сеньора Сории, которую можно было оценить на одном из публичных концертов, – это красивый инструмент среди инструментов своего класса, и я должен считать, что у нее появятся большие преимущества, когда одна из гитар будет изготовлена из более подходящего дерева. Пусть сеньор Сория примет мои самые горячие поздравления. Подписано: Серафин Рамирес (Дикрино де ла Марина, Гавана, 27 июля 1894 года)».

В первых числах мая 1896 года из Гаваны артист переехал в Ла Корунио и затем в Мадрид, где провел несколько месяцев. Он основал первое общество испанских гитаристов и позже продолжил свои путешествия и артистическое турне. В 1905 году он поехал в Барселону, где прожил несколько месяцев, выступая в некоторых залах, где можно было оценить его гитару. Для автора этих строк дорога память об этих концертах, сольных и дуэтом, с его сыном, выдающимся исполнителем, в зале кинотеатра, которого уже нет, на площади Тетуан. Об его успехах писали с похвалой барселонские газеты. Его обширные знания музыки и инструмента и одновременно его артистические беседы в часы занятий, которые скорее были концертами в узком кругу в его квартире на улице Тринксант, вдохнули в нас больше веры, вселили энтузиазм для продолжения дела, которому мы себя посвятили. С настоящей любовью мы смотрим на его автограф–произведение «Гуахирас», кубинское сапатео, где он любезно написал: «Молодому и прилежному гитаристу Доминго Прату. Автор Луис де Сория. Барселона 21 февраля 1905 года». К этой деятельности концертного исполнителя следует добавить его преданность преподавательской деятельности, которой он занимался везде, где жил: в Мадриде, Сан–Себастьяне, Хироне и т.д. Известно большое число его сочинений, почти все они в народном южно–испанском стиле и интересны с этой точки зрения. Сегодня, когда ему 81 год, он обосновался в столице Испании, где «для отдыха», по его собственному выражению, занимается преподаванием.

СОРРОСАЛЬ де Вильялонга А. Современный итальянский гитарист, автор «Романса» и «Арагонской хоты», которые в 1930 году он записал на грампластинку. Это приятные произведения, особенно хота.

СОССОН А. Гитарист и композитор первой половины XIX века. Известно одно его оригинальное сочинение – «Испанский аббат», для которого нужно перенести струны в таком виде, чтобы они давали аккорд в до мажоре: для этого на полутон поднимают вторую среду, одну опускают на четверть тона, на полтора тона поднимают пятую струну; таким образом получают эффекты, совсем не новые в музыке, однако очень типичные для гитары и одновременно неповторимые, что должно очень заинтересовать современных музыкантов и композиторов, которые уделяют этому внимание. Этот опус мы посмотрели в важном собрании сочинений для гитары, принадлежавшем аргентинскому любителю доктору Фернандо Крусу Кордеро.

СОТЕЛО Гомес Хасинто. Аргентинский концертный исполнитель–гитарист, преподаватель и композитор. Родился в Альвеаре, провинция Коррьентес 6 августа 1900 года. С ранних молодых лет занимался гитарой самостоятельно. Сознательно и методически он не мог заниматься, так как не было подходящего преподавателя в тех метах, где он жил. Вскоре Сотело Гомес стал заниматься (в 1924 году) у ныне скончавшегося преподавателя Хосе Помареса в его последние годы работы. Затем начал выступать в населенных пунктах провинции Буэнос–Айрес. Затем артист принимает решение предпринять большое турне по северу Аргентины. В 1927 году он выступил в штате Рио Гранде до Суль, Бразилия, в Сан Анхелио, Крус Альта, Пасо Фундо – крупный населенный пункт, Сан Габриэле, Сан Педро, Дон Педрито, Санта Марии, Алегрете, Росарио, Тупасеретане, Пело–Тасе, Урасуайяне, Итакие, Пальмире, Консенсьон–де–ла–Сьерре, Мисионесе, Песадас и др. Сейчас он живет в Посадасе и занимается преподаванием, у него много учеников, среди которых можно назвать сеньорит Эстер Лопес, Марию де лос Мерседес Итурриету, Анхелику Адат, Эльсу Делучи, Консенсьон Перейра дос Сантос, Лолу Соса, Лилию Диас, Софию Дута, Сару М. Гуарино, девочку Почолу Милани, с прекрасными исполнительскими данными, и, кроме того, сеньоров Карлоса Хибаку, Оскара Вильегаса, Алана Стивенсона, Лит Стивенсона, Мигеля Лекки, Адольфо Вильки, Мануэля Дельгадо, Хосе де Сан Мартина, Калистрато Альвеса, Фабустиано Мартинеса Бенитеса, Эктора Авила де Кунья и других, которых невозможно упомянуть в этих заметках. Из сочинений маэстро известна «Мазурка» с вдохновенной музыкой. Нам остается только поприветствовать деятельность, которую проводит в Пасадас этот выдающийся гитарист.

Дата добавления: 2014-11-25