Современная социальная прогностика как отрасль науки 1 страница

Прогностические исследования на Западе вновь стали набирать силу в конце 1940-х гг. Можно выделить три основные фактора, способствовавшие этому:

1) появление концепции научно-технической революции и ее со­циально-экономических последствий (Дж Бернал, Норберт Винер);

2) разработка техники поискового и нормативного прогнозиро­вания в целях повышения эффективности управления. В этой связи можно назвать известную работу К. Ландауэра «Теория нацио­нального экономического планирования» (1944), в которой автором предложена была система, позже ставшая известной как «индика­тивное планирование»;

3) формирование соответствующей философской базы как осно­вы новых концепций будущего (индустриализм, экзистенциализм, структурализм, социал-реформизм, теория конвергенции и т. д.).

Это создало предпосылки для новых понятий, категорий, исполь­зуемых в конструировании концепций будущего. Последовавший за этим период (1960-е гг.) часто называют периодом «бума прогнозов». Именно этим временем датируется появление футурологии.

Футурология (от лат. futurum — будущее, и греч. logos — учение) в широком смысле — совокупность представлений о буду­щем человечества. Формально датой рождения футурологии можно считать 1943 г., когда немецкий социолог О. Флехтхейм предложил использовать это понятие в качестве названия «философии будуще­го», которую он противопоставлял идеологии и утопии. Идея его нашла широкий отклик в научной среде. Во второй половине XX столетия «наука о будущем» развивалась очень бурно.

В начале 1960-х гг. этот термин получил распространение на Западе в смысле «истории будущего», «науки о будущем», призван­ной монополизировать прогностические (предсказательные) функции существующих научных дисциплин. Но т. к. перспективы социаль­ных процессов изучаются многими науками, термин «футурология» ввиду многозначности и неопределенности с конца 1960-х гг. вытес­няется термином «исследование будущего», который подразумевает совокупность теории и практики прогнозирования. Понятие футу­рологии на Западе сохранилось преимущественно в виде образного синонима «исследования будущего». В узком смысле футурология характеризуется как область научных знаний, охватывающая пер­спективы социальных процессов, синоним прогнозирования и про­гностики.

Следует отметить, что и до этого различные мыслители обра­щали свое внимание на исследование перспектив человечества. Но с этого времени они обрели объект, прогнозирование состояний ко­торого стало исходным пунктом выводов о будущем человечества. Таким объектом стала наука и порожденная ею техника. Эта пара стала исследоваться как основной фактор преобразования не толь­ко природы, но и общества.

Задолго до 1943 г. уже существовали теории, выводящие бу­дущую картину мира, исходя из развития научно-технической сфе­ры. Со времен Ф. Бэкона человек хотел с помощью техники поко-

рить природу, надеясь достичь царства свободы и счастья. Тем не менее своего наибольшего могущества техника достигла недавно: к середине XX столетия. Успехи естественных наук и порожденных ею технологий были особенно очевидны на фоне кризиса гумани­тарного знания и, в частности, философии (этот кризис еще себя не исчерпал окончательно). Несмотря на это, нужно признать, что технологически детерминированная футурология имеет глубокие корни в философии истории. Ведь футурология — это та же самая история. Только история не прошлого, а предполагаемого будущего.

В СССР термин «футурология» большей частью употреблялся для обозначения современных немарксистских концепций будущего (буржуазный футурологизм). При этом в буржуазной «футуроло­гии» выделялось несколько течений: «апологетическое», «реформи­стское», «леворадикальное» и др. Можно утверждать, что в 60-х гг. господствовало открыто «апологетическое», которое опиралось на разного рода технологические теории (см. также, например, раз­личные теории «постиндустриального общества») и пыталось опре­делить и обосновать перспективы развития современного капита­лизма как такового (Д. Белл, Г. Кан (США), Р. Арон, Бертран де Жувенель (Франция)). Представители «реформистского» течения говорили о грядущей «конвергенции» капитализма с социализмом, развитии синтетической социально-экономической системы, соче­тающей в себе явные признаки и того, и другого (Ф. Бааде (ФРГ), Р. Юнгк (Австрия), Ф. Полак (Нидерланды), И. Галтунг (Норве­гия)), «леворадикального» — неизбежность катастрофы «западной цивилизации» перед лицом научно-технической революции (А. Уо-скоу (США) и др.).

Термин «прогностика» получил распространение с середины 1960-х гг., когда появились первые специальные научные исследова­ния по теоретическим проблемам конкретного прогнозирования со­циальных явлений, что дало толчок к оформлению ее как самостоя­тельной научной отрасли. Прогностика как теория прогнозирования развивается во взаимосвязи с теориями так называемого «научного предвидения», целеполагания, планирования, программирования, проектирования (социального проектирования), управления.

Исследование будущего стало приобретать все признаки само­стоятельной научной дисциплины: разрабатывается методология, начинают выходить специализированные научные журналы («Фу-

турист», «Фьючерс»). Выходят из печати книги. Именно в 60-е гг. идет активная разработка новой технологии прогнозирования в различных сферах, особенно в области экономики, науки, техники. Это знаменовалось выходом работ таких известных авторов, как Г. Тейл («Экономические прогнозы и принятие решений», 1966), Д. Белл («12 способов предсказания», 1964), Э. Янч («Прогнозиро­вание научно-технического прогресса», 1966-1967), Ф. Полак («Прогностика», 1968) и др. В исследованиях будущего, публикую­щихся в этот период, преобладало изучение «технико-аналитиче­ской перспективы» (по существу являвшееся скрытой поддисципли-ной, занимающейся военными задачами).

Ведущее место среди работ, составивших идейную основу фи­лософских, экономических и социальных концепций футурологии, заняли теории индустриализма и постиндустриального общества: работы У. Ростоу «Стадии экономического роста. Некоммунистиче­ский манифест» (1960), Дж. Гэлбрейта «Общество изобилия» (1958), «Новое индустриальное общество» (1967), Р. Арона «18 лекций об индустриальном обществе» (1962) и др.

В 1940-60-е гг. происходит активное создание правительствен­ных и неправительственных учреждений и организаций, основной задачей которых стало научное обеспечение программ и проектов. Только в США в этот период было создано по меньшей мере четы­реста независимых исследовательских организаций, которые так или иначе занимались прогнозной деятельностью.

В начале 1970-х гг. на первый план выдвинулось течение, ко­торое выступило с концепцией неизбежности «глобальной катаст­рофы» при существующих тенденциях развития общества. Ведущее влияние в этом сложном течении приобрел так называемый Рим­ский клуб, включающий видных западных ученых, политиков, биз­несменов. По его инициативе развернулось «глобальное моделиро­вание» перспектив развития человечества на основе использования ЭВМ. При этом участники исследований разделились на два ос­новных направления: одни из них развивают идеи социального пес­симизма (Дж. Форрестер, Д. Медоус, Р. Гейлброунер (США)), дру­гие («технооптимисты») пытаются обосновать возможность избе­жать катастрофы с помощью «оптимизации» существующей в об­ществе технологической, социально-экономической и политической системы (А. Тофлер, М. Месарович, Э. Ласло (США), Э. Пештель

(ФРГ), К. Фримен, В. Феркисс (Великобритания), И. Кайя (Япония), Г. Линнеман (Нидерланды), А. Эррера (Аргентина) и др.).

В 1970-е гг. проблемами глобального моделирования будущего занимаются ученые многих стран. В Австрии в этот период создан Международный институт прикладного системного анализа с це­лью глобального, регионального и проблемного моделирования бу­дущего. К 1970-м гг. заявила о себе Международная исследова­тельская группа Института мирового правопорядка (США).

С 1973 г. существует Всемирная федерация исследований бу­дущего, в которую входит ряд прогностических научных обществ, в том числе Исследовательский комитет по футурологии Междуна­родной социологической ассоциации. В 1999 г. была основана Меж­дународная академия исследования будущего.

Развитие прогностики на Западе тем не менее не сводилось лишь к созданию глобальных прогнозных моделей. Значительная часть работы была сосредоточена на теоретических и теоретико-методологических проблемах прогнозирования.

В 1980-х гг. исследования будущего нашли активную поддержку в организациях, заинтересованных, в основном, в появлении новых технологий, сохранении власти, в контроле человеческих взаимоот­ношений, информационно-коммуникационных технологиях, биотех­нологиях, новых формах земледелия и т. п., т. е. структурах, стре­мящихся к лидерству в своей сфере деятельности в будущем. Именно в это время появляются детально разработанные методики и техники прогнозирования, технологическое прогнозирование, ак­тивно развиваются методы прогнозирования, предпосылки разра­ботки которых были заложены ранее: динамическое моделирование, имитационное моделирование, прогнозирование на основе эксперт­ных оценок и опросов общественного мнения. Активно развивается прогнозирование для принятия решений.

Обозначились следующие черты, присущие современной про­гностике как научной дисциплине:

— значительность масштабов научно-технического, социально-экономического и военно-политического прогнозирования на Запа­де. Будучи широко востребована практикой управления, несмотря на конкуренцию (или благодаря ей), западная прогностика значи­тельно окрепла организационно и методически. Отрасль услуг по проведению прогнозных исследований представлена большим коли-

чеством частных консультативно-исследовательских центров (фирм), работающих по контракту, правительственными учреждениями или их отделами (обычно систематизирующими готовую информацию), прогнозными группами в организациях различного размера и сфе­ры деятельности. Организационную структуру современной прогно-стики как отрасли знания составляют различные научные учрежде-ния, многочисленные научные общества, ассоциации общественного характера, осуществляющие обмен информацией, опытом разработ-ки прогнозов (иногда такие общества или их члены выполняют за-казы на проведение прогнозных исследований);

— система разработок прогнозов социального и экономическо-го развития при этом утратила «самостоятельный» характер, вли­лась в сферу управления и, фактически, стала ориентироваться на прикладные задачи управленческого характера, встающие перед крупными (и не очень) компаниями, государственными учрежде­ниями, органами;

— теоретике-методологическая основа прогнозирования не пре­терпела сколько-нибудь существенных изменений в последние де­сятилетия: все основные достижения в этом направлении — это ре­зультат «бума прогнозов» 1960-70-х гг. Методы, разработанные ра-нее или предложенные как потенциально возможные методы про-гнозирования, продолжают активно использоваться как базовые до сих пор.

В целом, прогностика сегодня — это дисциплина комплексного характера (общее понятие о взаимосвязи дисциплин). Основная за-дача прогностики — развитие специальной методологии прогнози­рования с целью повышения эффективности методов и техники разработки прогнозов. В проблематику прогностики входит изуче­ние особенностей прогнозирования как специального научного ис­следования, принципов построения и оптимального сочетания раз-личных методов прогнозирования, способов оценки достоверности прогнозов, принципов использования для разработки прогнозов вы­водов теории вероятностей, теории игр, исследования операций, теории принятия решений и др. Развитие прогностики сыграло важную роль в совершенствовании методов прогнозирования. Но как научная и исследовательская дисциплина она все еще находит-ся в процессе становления.

Прогностика делится на общую (теоретическую) и частные (прикладные) отрасли, которые являются составными частями об­щей, но вместе с тем, фактически, входят в соответствующие науч­ные дисциплины (медицинская, биологическая, экономическая, де­мографическая прогностика и т. п.), образующие сложные взаимо­связанные комплексы (особенно в общественных науках, социаль­ной прогностике).

В итоге получается примерный перечень основных направле­ний обществоведческого прогнозирования: науковедческое, техно-ведческое, социально-медицинское, социально-экологическое, соци­ально-географическое, социально-космическое, экономическое, со­циологическое, этнографическое, демографическое, педагогическое, социокультурное, архитектурное, психологическое, этическое, юри­дическое, политическое, военное. Этот перечень можно положить в основу систематизации объектов, предметов и проблем прогнозиро­вания в общественных науках.

При дальнейшей детализации проблематика прогностики при­обретает следующий вид.

1. Наука — перспективы развития научных кадров, учреждений.

2. Экономика — перспективы развития социальной организа­ции и системы социальных стимулов труда.

3. Народонаселение — перспективы роста и изменения структуры.

4. Семья — перспективы изменения структуры.

5. Образование — перспективы развития дошкольных учреж­дений, начальной, неполной средней и средней общеобразователь­ной школы, профессионально-технического образования, общест­венного и частного репетиторства, специального среднего и высше­го образования, повышения квалификации и переподготовки кад­ров, общего образования и самообразования взрослых, подготовки научных кадров, функционирования педагогических кадров.

6. Здравоохранение — перспективы развития медицинских уч­реждений, рекреационных зон и объектов, физической культуры, функционирования медицинских кадров.

7. Культура — перспективы развития книжного, журнального и газетного дела, радио и телевидения, кино, театра, клубов, музеев, библиотек, парков культуры и спортивно-туристских объектов.

8. Расселение и экология (социальное пространство) — пер­спективы дальнейшего освоения Земли и космоса, борьбы с атмо-

сферным, гидросферным, ландшафтным, тепловым, радиационным и шумовым загрязнением окружающей природной среды, развития городов и сельских поселений, жилья, миграций, автодорожного, железнодорожного, воздушного и водного транспорта, телефонной (в перспективе видеотелефонной) сети.

9. Структура времени общества (социальное время) — пер­
спективы изменений структуры рабочего года, развития обществен­
но и индивидуально организованных форм досуга.

10. Социальная структура — перспективы развития социально-классовой, социально-производственной, социально-профессиональной, образовательной, квалификационной, возрастной и т. п. структур.

11. Социальные потребности — тенденции и перспективы их развития под действием закона возвышения потребностей и соот­ветствующего изменения ценностных ориентации.

12. Общественная жизнь — перспективы развития обществен­ного самоуправления, борьбы с преступностью, пьянством, неорга­низованным производственным и потребительским перераспределе­нием и другими антиобщественными явлениями.

§ 2. Отечественная прогностика²³

В начале Новой экономической политики (1921-1929) группе советских экономистов во главе с В. А. Базаровым была поручена разработка прогноза перспектив развития СССР на годы первой пя­тилетки (1928-1932) и далее. В процессе работы ученые пришли к следующему выводу: невозможно предсказывать будущее состоя­ние процессов или явлений, поддающихся изменению средствами управления, в том числе планирования, — получается как бы са­моразрушение или, напротив, самоосуществление предсказаний, причем с учетом предсказанного. Вместо тщетных в данном случае попыток безусловных предсказаний ученые рекомендовали две ка­чественно новые исследовательские технологии: «генетическую» (экстраполяция в будущее наметившихся тенденций с целью выяв-

²³ При освещении вопроса использованы материалы книг: Бестужев-Лада И. В., Наместникова Г. А. Социальное прогнозирование: Курс лекций. М.: Педагогическое общество России, 2002. 392 с; Рабочая книга по прогнозированию / Отв. ред. И. В. Бестужев-Лада. М.: Мысль, 1982. 430 с.

ления или уточнения проблем, подлежащих решению средствами управления) и «телеологическую» (оптимизация трендов по задан­ным критериям и целям для выявления наилучших решений ука­занных проблем). По сути, речь шла о способах «взвешивания» возможных — ожидаемых и желательных — последствий наме­чаемых плановых и иных решений.

Отчет об этих выводах был опубликован в журнале «Плановое хозяйство» (1928, № 2), но заказчикам он не потребовался: первая пятилетка должна была явиться «большим скачком» к социализму. Руководству страны требовался не научный анализ, а идеологиче­ское обоснование, пропаганда. Названная статья была обнаружена только в 1980 г., частично опубликована в ряде научных работ, полностью воспроизведена в сборнике «Каким быть плану: дискус­сии 20-х годов» только в 1989 г.

Американцы столкнулись с той же проблемой при попытке прогноза реализации программы «Аполлон». Ровно 30 лет спустя, ничего не зная о выводах своих русских коллег, они пришли к та­кому же заключению, только «генетический» подход назвали «экс-плораторным» (в обратном переводе на русский — «поисковый»), а «телеологический» — «нормативным» (так и переведенным на рус­ский язык). Оба подхода составили «технологическое прогнозирова­ние», неточно переведенное у нас поначалу как «научно-техниче­ское», хотя речь шла не об отрасли прогнозирования, а об особом, так сказать, алгоритмическом, способе разработки прогнозов. На­чался знаменитый «бум прогнозов» — триумфальное шествие «технологического прогнозирования» по всему миру в виде сотен институтов, тысяч секторов и отделов, специально занятых разра­боткой поисковых и нормативных прогнозов.

Во второй половине 1960-х гг. этот «бум» докатился и до Совет­ского Союза. Но ему предшествовала более чем 35-летняя «мертвая зона», когда говорить и тем более писать о будущем можно было только в виде прямых комментариев тех или иных высказываний «основоположников» либо «программных документов КПСС».

Статья из «Планового хозяйства», упоминавшаяся ранее, была не единичной публикацией, в 1920-е гг. в СССР были опубликова­ны сотни других статей о «будущем», более двух десятков книг и брошюр на ту же тему, правда, большей частью, пропагандистско-утопического характера, но не потерявшие научного значения и

сейчас. Среди последних «Будущее Земли и человечества» и дру­гие брошюры из так называемой «калужской серии» К. Э. Циол­ковского, «Жизнь и техника будущего» под редакцией А. Анекштей-на и Э. Кольмана, не уступавшая лучшим мировым стандартам тех лет. Кроме того, каждому прогнозисту того времени были хорошо известны произведения «ранней футурологии» второй половины XIX — начала XX в., о которых уже упоминалось.

Вопрос правомерности «науки о будущем» станет во второй по­ловине 1960-х гг., на волне «бума прогнозов», предметом специаль­ного исследования двух научных коллективов — советского и аме­риканского («Комиссия 2000 года» под председательством Д. Белла). Оба коллектива практически одновременно, не сговариваясь, при­шли к выводу о принципиальной невозможности подобной науки, поскольку все науки изучают либо прошлое (исторические), либо будущее (все прочие), а «настоящее», с этой точки зрения, — не более, как условная разделительная черта, через которую «буду­щее» ежесекундно перетекает в «прошлое». Суть каждой науки — триединая функция описания (анализа), объяснения (диагноза) и предсказания (прогноза), так что заниматься прогнозированием должны все без исключения науки, заслуживающие этого назва­ния, — даже исторические (по-своему, разумеется).

Невозможность конструирования «науки о будущем», как осо­бой научной дисциплины, противостоящей наукам о прошлом и на­стоящем, вовсе не исключала возможности междисциплинарного исследования будущего, как особой отрасли, особого направления научных исследований, типа исследований операций и т. п. К этой мысли на Западе пришли уже в конце 1960-х гг., а в нашей стране начинали приходить в конце 1980-х гг. В те годы, вплоть до 1966 г., в русском языке даже и слова такого не было — «прогнозирова­ние» (хотя термин «прогноз» вошел в русский язык в XIX в.). Оно обрело право на жизнь только в жестоких идеологических схватках второй половины 1960-х гг.

Только чисто конъюнктурные моменты могли продвинуть по­добные рукописи в печать в условиях существовавшей в Советском Союзе идеологической цензуры — разумеется, в усеченном и препа­рированном сообразно конъюнктуре виде. Не все авторы рисковали выступать со столь скандальной для того времени тематикой — ведь она касалась вопроса о развитии общества, который был монополи-

зирован партийной идеологией КПСС. Иные предпочитали укры­ваться под псевдонимами. Так появились «Если мир разоружится» (1961) некоего И. Лады (к встрече Хрущева с Кеннеди в Вене осе­нью 1961 г.), «Век великих надежд» (1964) Г. Доброва и Ю. Голян-Никольского, «Контуры грядущего» (1965) И. Лады и О. Писар-жевского — в порядке комментирования Программы КПСС.

И все же идея возможности исследования будущего утвержда­лась в советской науке. С 1957 г. начали появляться статьи акаде­мика Н. Н. Семенова на ту же тему, что и у Бернала — «Наука и общество», ряда других ученых. С 1965 г. в высших академических кругах стал обсуждаться вопрос о возможности создания на пер­вых порах специального научного совета или хотя бы постоянно действующего семинара «по научно-технической и социально-эко­номической прогностике».

В противоречиях подходили к концу хрущевские реформы 1956-1964-х гг. Возникновение прогностики как признанной науч­ной отрасли в нашей стране во многом зависело от политической конъюнктуры середины 1960-х гг. накануне XXIII съезда КПСС.

Свергнувшие Хрущева его компаньоны, во главе с Брежневым, приходили к власти под знаменем новой волны преобразований (ко-сыгинские реформы 1966-1968-х гг.). Одним из существенных ее элементов, помимо «развитого социализма», пришедшего на смену «коммунизму к 1980 г.», «демократизации» и «хозяйственного само­управления», а также уймы чисто пропагандистских лозунгов, было положение о необходимости расширения диапазона народно­хозяйственного планирования (не только «экономическое», но и «со­циальное»), плюс необходимость опоры планов на более солидную научную основу (в противоположность хрущевскому «волюнтариз­му»). Вот тут к месту оказался «бум прогнозов», катившийся с Запа­да. В русском языке появилось слово «прогнозирование». Почти од­новременно с XXIII съездом КПСС в начале 1966 г. заговорили о предплановых прогнозных разработках.

Идеологическое нововведение проходило отнюдь не безболез­ненно. Прогнозирование и программирование отождествлялись с капитализмом, рассматривались как диверсия против социалисти­ческого планирования. Ожесточенные идейные бои продолжались почти три года. Но к середине 1968 г. в «директивных органах» во­прос был окончательно решен в смысле допущения прогноза не

как альтернативы плану, а как разновидности предплановой разра-ботки. Осенью того же года появилось соответствующее постанов-ление ЦК КПСС и Совмина СССР. Еще раньше было принято ре­шение о создании в только что учрежденном тогда Институте меж-дународного рабочего движения сектора, а затем и отдела прогно-зирования социально-экономических последствий научно-техниче-ского прогресса (фактически начал функционировать с января 1967 г.). В конце 1967 г. рассматривался вопрос о создании в еди-ном комплексе Института социологических исследований, общест-венного мнения, социального прогнозирования и планирования. Спустя год было принято решение ограничиться на первых порах Институтом конкретных социальных исследований АН СССР, где предусматривались отделы всех трех указанных выше направле­ний. Весной 1967 г. в одной только Москве насчитывалось более тридцати секторов, занявшихся прогнозными разработками, спустя год их оказалось более семидесяти, а после упомянутого постанов-ления ЦК и Совмина общее количество подобных научных подраз-делений по стране в целом достигло почти тысячи. Из них прибли­зительно около 2/3 занимались научно-техническими прогнозами, около 1/4 — экономическими, около 1/10 — градостроительными, остальные (социальные, криминологические, географические и др. прогнозы) — насчитывались единицами.

Быстро стали формироваться общественные организации обме­на научной информацией между работниками в сфере прогнозиро-вания. В 1967 г. образовалась секция социального прогнозирования советской социалистической ассоциации и научного совета АН СССР по проблемам конкретных социальных исследований, Обще­ственный институт социального прогнозирования при Социологиче­ской ассоциации в составе более тридцати межинститутских рабо-чих групп, занявшихся различными аспектами прогнозирования со-циальных потребностей общества. Уже в первой половине 1967 г. постоянно действующий семинар по проблемам социального про-гнозирования собрал сначала несколько десятков человек, через месяц — несколько сот, еще через месяц — свыше тысячи. Анало-гичных масштабов семинары, коллоквиумы, симпозиумы, конфе­ренции по проблемам научно-технического и экономического про-гнозирования собирались в Москве и Киеве. В 1968 г. была создана Советская ассоциация научного прогнозирования с почти ежеме-

сячными многообразными семинарами, тысячными ежегодными конференциями и даже с собственным «толстым» журналом. Счет статьям и докладам по вопросам прогнозирования пошел ежегодно на сотни, монографиям (не считая популярной литературы) — до десятка и более.

В процессе аппаратной борьбы, разгоревшейся по поводу соз­дания нового перспективного, с точки зрения возможности выдви­нуться, научного направления, Институт конкретных социальных исследований раскололся на враждующие группы «социологов» и «политологов», с междоусобицей и внутри каждого клана. На-чавшаяся «война» похоронила проекты создания на базе этого ин­ститута институтов социологических исследований, общественного мнения и социального прогнозирования. Советская ассоциация на-учного прогнозирования, вопреки протестам ряда ученых, объеди-нила преимущественно специалистов в области научно-техниче­ского прогнозирования. Экономическое прогнозирование обособи-лось в отдельный клан. Противоборство закончилось массовыми доносами и «репрессиями».

В 1967 г. во время своих поездок в Париж и Москву Р. Юнгк обсуждал вопрос о возможности создания всемирной организации футурологии. Первоначальная идея заключалась в учреждении фе­дерации возникших тогда национальных и интернациональных фу-турологических ассоциаций, в частности, общества «Мир будущего» (США), «Футурибль» (Франция, Италия, Испания), «Человечество 2000 года» (страны северо-западной Европы) аналогичных органи­заций, создававшихся в СССР и ряде стран Восточной Европы). Однако эту идею оказалось невозможным реализовать. Всемирная федерация исследований будущего была создана лишь в 1973 г. в виде еще одной международной организации, состоящей из не­скольких сот индивидуальных и нескольких десятков коллективных членов. Добиться разрешения на вступление в федерацию совет-ских специалистов и организаций оказалось невозможно вплоть до 1989 г., когда запретительные структуры стали рассыпаться и уда-лось настоять на коллективном членстве СССР в федерации.

В 1970 г. в структуре Международной социологической ассо-циации была организована секция футурологии (позднее исследо-вательский комитет 07 — «Исследования будущего»), где одним из двух сопрезидентов всегда был представитель СССР, а другим —

очередной президент Всемирной федерации исследований будуще­го. Только таким замысловатым путем можно было обеспечить хоть какую-то включенность советских специалистов в международное сообщество футурологов.

Однако все эти огорчения отходили далеко на задний план пе­ред грандиозной целью, которая казалась близкой к осуществле­нию. В 1967-1971 гг. на уровне помощников ряда членов Политбю­ро ЦК КПСС обсуждался вопрос о возможности создания государ­ственной службы прогнозирования в виде специальной комиссии специалистов, способных «взвешивать» последствия принимаемых решений, при Политбюро ЦК КПСС, аналогичных комиссий при всех ведомствах общесоюзного и регионального уровня, при обко­мах партии, во всей структуре плановых органов, на крупных предприятиях и в важнейших учреждениях, с научным подкрепле­нием в виде сети кафедр прогнозирования в важнейших универси­тетах страны и отделов прогнозирования в ведущих исследователь­ских институтах различного профиля. В НРБ и ГДР, где партийно-правительственная бюрократия была более гибкой, чем в СССР, простым распоряжением соответственно Т. Живкова и В. Ульбрих­та подобная система в 1969 г. была формально учреждена (но в условиях административно-командной системы, фактически, оста­валась бездействующей).

Начало было положено созданием общественной «академии прогностических наук», со своей собственной системой званий и степеней. Борьба за возможность получения степеней, званий и связанных с ними номенклатурных привилегий стала весьма ост­рой. В ход пошли политические доносы. Делами передравшихся между собой «социологов», «политологов» и «футурологов» стала заниматься Комиссия партконтроля при ЦК КПСС и другие, не менее суровые, инстанции.

Свертывание преобразований, которые начинались косыгинской реформой, непосредственно отразилось и на судьбе советской про­гностики, как дисциплины, непосредственно связанной с «новыми» подходами к планированию общественного развития в СССР. По­пытки протеста общественности против ужесточения идеологической линии и политики партии были жестко пресечены. Вице-президент АН СССР А. М. Румянцев, как и десятки других ведущих ученых, обвиненных в «гнилом либерализме», был смещен с руководящего

Дата добавления: 2014-12-17