Историческая реальность

Выясняя свое место в социальной структуре общества, отно­шение к исполняемой социальной роли, человек неизбежно за­думывается о границах свободного действия, о смысле собствен­ного существования. Решение этих вопросов выходит за рамки «наличного» состояния общества, социальной статики. Как правило, свое наличное бытие человек всегда соразмеряет с воз­можным, желаемым, должным, с образом «потребного будуще­го». Прочность человеческого жизненного мира зависит также от степени «обоснованности» его жизненных устоев прошлым, опытом предков. Свобода человека, способность его быть causa sui — причиной самого себя — определяется тем, как человек отвечает на вопросы: откуда он? кто он? куда он идет? Свобода предполагает способность проектировать свое будущее, отвечать за свое прошлое, быть автором своих поступков в настоящем. Другими словами, свобода неотделима от понятия времени, сво­бода проецирует себя на человеческую историю.

История и есть та совершенно особая реальность, которая неотделима от «деяний человека» и одновременно не исклю­чает влияние природных факторов, не зависящих от челове­ка; предполагает существование законов, «не проходящих че­рез сознание» людей.

Как уже было показано, жизнь общества испытывает вли­яние природных условий (климата, рельефа местности, почвы и т.п.). Биологические (половые, возрастные, расовые) разли­чия между людьми также играют определенную роль в исто­рических событиях. Нельзя отменить и действие экономичес­ких законов. Существует множество концепций, авторы которых видят основные движущие силы истории, ее направ­ленность «в ней самой», то есть рассматривают историю как «естественно-исторический процесс». Из наличного эмпири­ческого материала истории извлекается некий «привилегиро­ванный» фактор, который затем возводится в ранг субстанции исторических изменений.

Одной из таких концепций является концепция «природы» человека французских просветителей XVIII века. Неизменная природа человека (стремление к счастью, к самосохранению, спо­собность мыслить и т.п.) лежит в основе всех исторических из­менений. Все типы общественных отношений колеблются вок­руг этой «субстанции» истории, то искажая ее, то приближаясь к ней. Правильно понятая природа человека становится основой переустройства общества. Ш.Монтескье вид ел «субстанцию» ис­тории в физических предпосылках существования человека — в климате, почве, географическом положении. Ип.Тэн главные причины движения истории усматривал в различии расы, сре­ды, эпохи. Различные комбинации этих трех факторов могут объяснить любое историческое событие. По мнению Тэна, порок и добродетель — такие же продукты, как купорос и сахар, они возникли в результате сочетания трех всеобъемлющих и неиз­менных причин, напору которых уступают любые случайности.

Выделение истории в качестве арены, на которой разыгры­вается драма человеческой свободы, стало возможным только после признания неразрывной связи истории и мира челове­ческих ценностей.

Признание этой связи позволило представителям Баденс-кой (В.Виндельбанд, Г.Риккерт) и Марбургской школы (Э.Кассирер) неокантианства восстановить в правах реального инди­вида как действующее лицо культурно-исторической драмы;

позволило выявить своеобразие исторической реальности, ее отличие от природных процессов; наконец, позволило понять не только значение индивида для истории, но и значение ис­тории, ее осмысления для свободного развития личности. Мир. ценностей, культуру, считал Э.Кассирер, «нельзя ни объяс­нить, ни определить в терминах необходимости, ее следует оп­ределять в терминах свободы...»¹. Невозможно строго разгра­ничить проблемы философии истории и проблемы морального выбора, ответственности, ибо в основе истории и человеческо­го права лежит одна идея — идея свободы.

Понятие истории, считал Э.Кассирер, двусмысленно. С од­ной стороны, история — это собрание фактов, событий, деяний прошлого. С другой — история — это наши воспоминания и наше отношение к этим событиям, это часть нашего настояще­го, протянутая в прошлое. История в этом смысле — это вечное воскрешение человеческой памяти, это способ представить че­ловеческую жизнь как осмысленное и связанное целое, протя­женное во времени. Историк — не повествователь, а интерпре­татор, он подобен атланту, который держит на плечах прошлое человечества. Если это прошлое «упадет» и рассыплется в прах, погрузится в забвение — человеческая жизнь утратит целост­ность, превратится в набор бессвязных эпизодов.

Чем обусловлена культурная миссия историка и истории как науки? Люди как социальные субъекты наделены волей, сознанием; их деятельность подчинена целям, которые вопло­щаются в произведения искусства, в творения научного и технического разума. Но цели эти — не произвольны, они направ­ляются миром абсолютных значимостей, культурных ценнос­тей (ценностями добра, красоты, истины, справедливости и т.п.). Эти ценности не существуют в мире, доступном нашему опыту, они как бы «подвешены» над нами, они «значат для нас». Мы с ними сообразуем наши поступки, воплощаем цен­ности в культурные объекты¹.

Стремясь воплотить ценности в жизнь, человек рассматри­вает их как идеал-цель. Ценности — это должное. Человечес­кие желания, стремления и деятельность по их воплощению -— сущее. Жизнь предстает как переплетение индивидуальных волений, но освященных общими ценностями-целями.

Нет раз и навсегда данного содержания ценностей. Каждый человек по-своему его интерпретирует и с различной степенью рвения воплощает в своей жизни. Человек не может жить, не обращаясь к общему, но при этом, только вынося общие идеа­лы, ценности далеко за пределы реальной жизни, вознося их на недосягаемую высоту, по-своему их интерпретируя, чело­век может быть свободным. Это и есть ницшеанская «любовь к дальнему», любовь к «вещам и призракам», а не к отдельно­му человеку, взятому в его единичном, приземленном, эмпи­рическом существовании, которая снимает одежды мифа и вы­ходит в реальную жизнь. Процедура отнесения к ценности, сопоставление фактов, единичных событий — сущего — с дол­жным и есть содержание деятельности историка.

С этой точки зрения, любой человек, включенный в исто­рический процесс, — не животное, он особым образом связан с иной, идеальной реальностью. Мир ценностей, мир всеобще­го склоняет его к определенным поступкам, но не определяет каждый шаг человеческой деятельности. История не есть об­ласть, где с железной необходимостью действуют законы, по­добные природным. Понять прошлое можно, только принимая во внимание свободную человеческую деятельность — инди­видуальную мотивацию, интерпретацию содержания ценнос­ти, выбор, поступок.

Что же такое история? Единый процесс, где человеческие свободные действия сливаются в некий ансамбль, который в перспективе должен составить общечеловеческую гармонию индивидуальных воль, постепенное приближение к единому пониманию содержания ценностей, составить «тот общий мир, в который вовлечено каждое индивидуальное сознание, мир, который это сознание должно воссоздать каждое по-своему и своими собственными усилиями»¹?

Или же история — это хаос отдельных поступков, импуль­сов, мир, где правит произвол и воображение, обширная арена, предоставленная, как считал Вольтер, грабежам и разбоям?

В рамках отчетливо оформившегося к началу XX века под­хода к истории как к особой реальности, противоречивому единству свободы и необходимости, единичного и всеобщего возникли вопросы о единстве исторического процесса, прин­ципах его структурирования, направленности, вопросы о «смысле» истории и ее «конце».

Дата добавления: 2015-06-27