Агапова И.И. 2 страница

тели этой школы не могут не рассматривать деньги как абсолютную форму богатства. Отождествляя свои интересы с интересами государ­ства, представители меркантилизма утверждают, что нация тем богаче, чем больше золота и серебра она имеет. Накопление же богатства (ес­тественно, в денежно*! форме) происходит в процессе внешней торгов­ли или в ходе добычи благородных металлов. Отсюда следует утвержде­ние, что только труд, занятый в сфере добычи благородных металлов, является производительным.

Впрочем, сугубо теоретические исследования мало интересуют представителей школы меркантилистов. Основной акцент в их иссле­дованиях сделан на вопросах экономической политики и лежит в об­ласти рекомендаций по увеличению притока золота и серебра в страну. Слова, приписываемые X. Колумбу, о том, что «золото — удивительная вещь, открывающая душам дорогу в рай», стали знаменем этого перио­да развития буржуазного общества.

В рамках эпохи меркантилизма различают ранний и поздний мер­кантилизм. Представители раннего меркантилизма делают ставку на административные меры по удержанию благородных металлов в стра­не. В частности, иностранным купцам под страхом суровых наказаний запрещается вывозить золото и серебро из страны, а вырученные от продажи товаров деньги предписывается тратить на территории данной страны. Такие суровые меры не могли не препятствовать развитию внешнеторговых отношений, что обусловило переход к политике так называемого позднего меркантилизма.

Суть данной политики в следующем: обеспечение увеличения бла­городных металлов в стране не административными, а экономически­ми средствами. К ним относятся все средства, которые способствуют достижению активного торгового баланса, т.е. превышению экспорта над импортом товаров, ибо положительная разница в форме благород­ных металлов будет оставаться в стране.

Подробно эти средства были описаны Т. Манном (1571-1641), вли­ятельным английским купцом и наиболее известным представителем позднего меркантилизма. Т. Манн писал, что нет иных способов полу­чить деньги, кроме торговли, и когда стоимость экспортных товаров будет превышать стоимость ежегодного ввоза товаров, денежный фонд страны будет увеличиваться. Для увеличения этого фонда Т. Манн предлагал, помимо прочего, обрабатывать земли под такие культуры, которые помогли бы избавиться от ввоза некоторых товаров (в частнос­ти, конопли, льна, табака), а также рекомендовал отказаться от чрез­мерного потребления иностранных товаров в питании и одежде путем введения законов о потреблении товаров собственного производства. Также Манн замечает, что не следует обременять слишком большими пошлинами отечественные товары, чтобы не удорожать их слишком для иностранцев и не препятствовать этим их продаже. Здесь ясно выражена ориентация на форсирование экспорта национальной про­дукции.

Экономическая политика, которую предлагал 'Г Манн, получила в дальнейшем название политики протекционизма, или политики защи­ты национального рынка. В общем виде эта политика сводится к огра­ничению импорта и поощрению экспорта, и меры, направленные на достижение этого результата, остаются неизменными по сей день. К ним относятся: протекционистские тарифы на импортируемые това­ры, ^квоты, экспортные субсидии и налоговые льготы экспортерам и т.д. Безусловно, эти меры не могут бьпь реализованы без поддержки государства, именно поэтому представители как раннего, так и поздне­го меркантилизма считают само собой разумеющимся активное вмеша­тельство государства в экономические процессы

Если подытожить отличительные особенности меркантилизма как экономической школы, то к ним следует отнести:

— исключительное внимание к сфере обращения;

— рассмотрение денег^[3] как абсолютной формы богатства;

— отнесение к производительному труда только по добыче золота и серебра;

— обоснование экономической роли государства;

— убеждение, что превышение экспорта над импортом является показателем экономического благосостояния страны.

Критики меркантилизма обратили внимание на то, что стремление к достижению активного торгового баланса дает лишь мимолетный эффект, поскольку приток в страну драгоценных металлов поднимает внутренние цены и доктрина «продать дороже, купить дешевле» обора­чивается против самой страны.

Французский экономист Р. Кантильон и английский философ Д. Юм в общем виде описали так называемый механизм золотоденеж- ных потоков, который автоматически приводит к естественному рас­пределению драгоценных металлов между странами и установлению

таких уровней внутренних цен, при которых экспорт каждой страны становится равным ее импорту. Суть действия данного механизма сво­дится к следующему: дополнительное количество золота в отдельной стране повысит уровень внутренних цен относительно других стран, это, в свою очередь, ослабит конкурентоспособность товаров на внеш­них рынках, уменьшит объем экспорта и увеличит объем импорта, а разница превышения импорта над экспортом будет оплачиваться отто­ком золота Процесс продолжится до тех пор, пока во всех торгующих странах не установится новое равновесие между экспортом и импор­том, соответствующее более высокому предложению золота. А так как внешняя торговля и золото подобны воде в двух сообщающихся сосу­дах, которая постоянно стремится находиться на одном уровне, поли­тика погони за активным торговым балансом сама себя отменяет.

Нельзя не отметить, что представители меркантилизма, в частности Т. Манн, отдавали себе отчет в том, что приток золота в страну подни­мает внутренние цены. И наверное их рекомендации в области эконо­мической политики в свете вышеизложенного трудно понять, если не принять во внимание одно из главных убеждений эпохи меркантилиз­ма Государственное могущество являлось для представителей меркан­тилизма основной целью, и эта цель могла быть достигнута, по их мнению, ослаблением экономической мощи соседних государств так же, как и усилением собственной.

Исходя из посылки, что экономические интересы наций взаимно антагонистичны, поскольку в мире имеется фиксированное количест­во ресурсов, которые одна страна может заполучить только за счет другой, меркантилисты не стеснялись защищать политику «разори со­седа» и выступать за сокращение внутреннего потребления как цели национальной политики. По образному выражению Ф. Энгельса, «...нации стояли друг против друга как скряги, обхватив обеими руками дорогой им денежный мешок, с завистью и подозрительностью озира­ясь на своих соседей»¹.

К слову сказать, понимание экономической деятельности как игры с нулевой суммой (выигрыш одного человека или страны является про­игрышем другого) было характерно для экономических воззрений вплоть до конца XVIII в.

В качестве еще одного аргумента в пользу протекционизма, в част­ности ограничения импорта, меркантилисты выдвигают доводы балан­са труда Считалось общепринятым, что импорт должен состоять из

Цит. по: Шухов Н.С. Ценность и стоимость. М., 1994. С. 144.

сырья и полуфабрикатов, произведенных с интенсивным применени­ем капитала, тогда как экспорт — из конечного продукта, произведен­ного с интенсивным применением труда, поскольку в данном случае поддерживается занятость внутри страны. Уже упоминавшийся нами Т Манн пишет: * • Правильной политикой и выгодной для государства будет допускать, чтобы товары, изготовленные из иностранного сырья, вывозились беспошлинно. Эти производства дадут работу множеству бедного народа и сильно увеличат ежегодный вывоз таких товаров за границу, благодаря чему увеличится ввоз иностранного сырья, что улучшит поступление государственных пошлин...»^[4].

К этому широко распространенному и в настоящее время протек­ционистскому аргументу добавлялись доводы военно-стратегического характера, а также доводы в защиту неокрепшей промышленности.

Стремление к притоку драгоценных металлов объяснялось не в пос­леднюю очередь убеждением, что деньги являются «мускульной силой войны» и неявно присутствующим тезисом о том, что оборона важнее благосостояния.

Впрочем, мотивы обеспечения благосостояния _все же присутствуют у меркантилистов. Они считают, что деньги стимулируют торговлю: увеличение предложения денег сопровождается ростом спроса на това­ры, и, следовательно, именно объем торговли, а не цены, подвергаются непосредственному воздействию притока золота. Последний увеличи­вает расходы богатых на предметы роскоши, а вплоть до конца XVIII в. господствовала мысль, ^что именно «роскошная жизнь» формирует по­требности и порождает денежные стимулы.

Более того, для авторов XVII—XVIII вв. характерна мысль, что

лучше тратить деньги на роскошества, чем раздавать их, поскольку в

первом случае стимулируется промышленность, а во втором — деньги

остаются в бездействии. Очень странная с современных позиций уве­ренность _ _

втом, что именно на высших классах общества лежит обязан­ное ib_ _

обеспечивать рабочие места, тратя деньги на дорогие прихоти и

содержа пышную свиту челяди. На этот парадокс обратил внимание Б. Мандевиль, человек без определенных занятий, философ по призва­нию, и, как пишет ^.В. Аникин, любитель пображничать в веселой компании, живший в Лондоне в начале XVIII в. Своей известностью Мандевиль обязан одному произведению, которое называется «Басня о пчелах, или Частные пороки — общественные выгоды».

Главный парадокс Б. Мандевиля содержится во фразе: «частные пороки — общественные выгоды», где совершенно отчетливо прово­дится мысль, что бедняки имеют работу лишь потому, что богатые любят комфорт и роскошь и тратят массу денег на вещи, потребность в которых часто вызывается лишь модой и тщеславием. Богатые бездель­ники оказываются необходимы в данном обществе, поскольку их по­требности порождают спрос на всевозможные товары и услуги, подтал­кивают трудолюбие и изобретательность. Как пишет Мандевиль, «...сама зависть и тщеславие служили трудолюбию, а их порождение — непостоянство в пище, убранстве и одежде, этот странный и смешной порок, — стал самым главным двигателем торговли»¹.

Впрочем, меркантилисты этого и не скрывали. Один из представи­телей этой школы пишет, что «...расточительность — это порок, кото­рый вредит человеку, но не торговле... Жадность — вот порок, вредный и для человека, и для торговли»². А другой доказывал, что если бы каждый тратил больше, то все получали бы большие доходы и могли бы жить в большем достатке. Отсюда видно, сколь глубоко укоренившейся была вера в полезность роскоши и вред бережливости.

Но вернемся к «Басне о пчелах». Во второй ее части Мандевиль описывает экономическую систему, где все пороки исчезают. Расточи­тельство сменяется бережливостью. Исчезает роскошь, прекращается потребление всего, что выходит за пределы простых физиологических потребностей. Но именно это несет разруху и гибель обществу. Манде- • виль описывает это так:

Сравните улей с тем, что было: Торговлю честность погубила. Исчезла роскошь, спесь ушла, Совсем не так идут дела. Не стало ведь не только мота, Кто тратил денежки без счета, Куда все бедняки пойдут, Кто продавал ему свой труд? Везде теперь один ответ: Нет сбыта и работы нет!.. Все стройки прекратились разом, У кустарей — конец заказам. Художник, плотник, камнерез — Все без работы и без средств.

1 Цит. по: Аникин А.В. Юность науки. С. 119. В его же переводе дан отрывок из

«Басни о пчелах».

Антология экономической классики. М., 1993. Т. 2. С. 414.

Забегая вперед, следует сказать, что мысль об экономической необ­ходимости непроизводительных классов (земельных собственников, священников, чиновников и т.д.) была подхвачена в конце XVIII в. Т. Мальтусом, а идея о пагубности чрезмерной бережливости и необхо­димости непроизводительных расходов, увеличивающих спрос и обес­печивающих занятость населения, была воскрешена и возведена в ранг непреложной истины в XX в. Дж. Кейнсом.

К слову сказать, Кейнс позитивно оценивал вклад меркантилистов в развитие экономической теории, более того, сформулировал ряд по­ложений, которые роднят его с меркантилистами. Во-первых, это по­ложение о недостатке денег как причине безработицы. Как мы увидим в дальнейшем, Кейнс защищал идею о том, что увеличение количества денег путем кредитной экспансии банков может быть важнейшим ору­дием борьбы с безработицей. Во-вторых, это положение о высоких ценах как фактора расширения торговли и производства. Как известно, Кейнс является одним из основателей современных концепций «уме­ренной инфляции» как средства поддержания экономической актив­ности. В-третьих, Кейнс считал, что меркантилисты через увеличение денежной массы стремились к снижению ссудного процента и поощ­рению инвестиций. В главе 23, озаглавленной «Заметки о мерканти­лизме...», своей работы «Общая теория занятости, процента и денег» он заявил, что озабоченность меркантилистов притоком драгоценных ме­таллов в страну явилось результатом интуитивного ощущения связи между обилием денег и низкими процентными ставками. А это одна из ключевых идей самого Кейнса.

Действительно, в большинстве работ поздних меркантилистов при­сутствует мысль, что увеличение количества денег в обращении может оказать значительное воздействие на рост производства, «...торговля увеличивается, только когда налицо изобилие денег и товары дорожа­ют, пользуясь спросом».

Пожалуй, наиболее ярким представителем доктрины «деньги сти­мулируют торговлю» является шотландец Дж. Ло (1671—1729), кото­рый считал, что ключ к экономическому процветанию — изобилие денег в стране. Не то чтобы он считал сами деньги богатством, он отлично понимал, что подлинное богатство — это товары, предпри­ятия, торговля. Но изобилие денег, по его мнению, обеспечивает пол­ное использование земли, рабочей силы, предпринимательских талан­тов. «Никакие законы, — пишет Дж. JIo, — не могут дать людям работу, если в обращении нет такого количества денег, которое позволило бы платить заработную плату большему числу людей»^[5]. Именно прирост денег, вовлекая вдело ныне праздных людей, обеспечивает полное ис­пользование рабочей силы и других факторов производства.

Именно меркантилисты были родоначальниками представления о недостатке денег как о причине безработицы, которое экономисты- классики позднее отвергли как нелепость. Ярким примером являются дебаты о нехватке денег, происходившие в английской Палате общин в 1621 г. Указывалось, что фермеры и ремесленники почти повсеместно испытывают лишения, таккак«...ткацкиестанки бездействуют, акрес- тьянам приходится расторгать свои контракты». И все это от недостат­ка денег! Ввиду создавшегося положения даже было решено предпри­нять подробное расследование о том, куда могли уйти деньги, недоста­ток которых чувствовался так остро.

Как видим, у государственных органов власти не было иного об­щепринятого средства противодействия безработице внутри страны, кроме борьбы за увеличение экспорта товаров и импорта денежного металла за счет соседей.

Но вернемся к Дж. Ло. По его мнению, рост предложения денег снизит процентную ставку и даст толчок росту производства, посколь­ку создается возможность увеличения прибыли вследствие снижения издержек производства, а доходы ранее незанятых дадут новый толчок волне потребительского спроса. Главное же отличие Дж. Ло от класси­ческих меркантилистов состоит в том, что он считал, что деньги долж­ны бьпь не металлические, а кредитные, создаваемые банком в соот­ветствии с нуждами народного хозяйства.

Нетрудно предположить, что Ло прёдусматривал для банков поли­тику кредитной экспансии, т.е. предоставление ссуд, во много раз пре­вышающих хранящийся в банке запас металлических денег. Это так называемый принцип частичного резерва, который лежит в основе всего современного банковского дела. Благодаря этому принципу банки в состоянии эластично расширять ссуды и пополнять каналы денежного обращения. Но в этом же принципе заложена опасность для устойчивости банковской системы и стабильности развития народного хозяйства в целом. Что будет, если банку придется расширять выпуск своих банкнот не для удовлетворения потребностей народного хозяй­ства, а для покрытия дефицита в государственном бюджете? А то, что опасность эта реальна, демонстрирует нам вся экономическая история

XXв., и мы прекрасно знаем ее последствия — инфляцию. И хотя слово «инфляция» еще не было введено в экономическую лексику, именно она угрожала стране, где Дж. Ло смог осуществить свои идеи.

Попытка Дж. Ло практически реализовать свои представления о принципах функционирования банковской системы во Франции в на­чале XVIII столетия окончилась крахом. Тем не менее основные поло­жения его экономической теории нашли свое воплощение в XX в., явившись составной частью экономической политики кейнсианства.

Заканчивая рассмотрение данной экономической школы, следует отметить, что политика меркантилизма, т.е. политика накопления денег в форме драгоценных металлов, протекционизма и государствен­ной регламентации хозяйства проводилась в XV—XVIII ^вв- ^{во все}й Ев­ропе, и, по-видимому, она не могла быть другой в период становления абсолютистских государств, создания национальных хозяйств. Уско­ренное капиталистическое развитие было возможно только в нацио­нальных рамках и во многом зависело от государственной власти, ко­торая содействовала накоплению капитала и тем самым хозяйственно­му росту. Своими взглядами меркантилисты выражали подлинные за­кономерности и потребности экономического развития.

Важно отметить, что меркантилизм порывает с традициями эконо­мической мысли средневековья, ее поисками справедливой цены, осуждением ростовщичества, оправданием регламентации хозяйствен­ной жизни, нравоучительными догмами. Представители меркантилиз­ма допускают свободное движение ссудного процента, осуждают на­копление сокровищ и ориентируются на торговлю как на источник капиталистической 'прибыли.

2. Физиократы

Интересной экономической школой, стоящей несколько особняком в истории экономической мысли, является школа физиократов во Фран­ции. Впрочем, «физиократы» — название, которое они получили в дальнейшем, сами себя они называли «экономистами». Название, дан­ное этой школе более поздними исследователями, отнюдь не случайно, так как точно отражает суть их экономических воззрений. Слово «фи­зиократы» ведет свое происхождение от двух латинских слов — «фи- зиос» (природа) и «кратос» (власть).

И действительно, источник богатства и процветания нации физио­краты видели исключительно в развитии сельского хозяйства. К слову

сказать, здесь совершенно отчетливо прослеживается влияние древне­греческих мыслителей, в частности Ксенофонта, который писал, что земледелие — мать и кормилица всех профессий. Ксенофонт восхваля­ет сельское хозяйство как дающее плоды, пригодные даже для жертво­приношений, тренирующее физически граждан, делающее их отлич­ными воинами, толкающее людей на путь взаимопомощи, обеспечи­вающее их всем необходимым. В традициях своего времени, рассмат­ривая в единстве экономические и этические проблемы, Ксенофонт отмечает, что земля учит и справедливости, ибо дает больше тому, кто у^рднее трудится.

* Но вернемся к физиократам. Основоположником и главой этой школы был Ф. Кенэ (1694—1774), придворный медик Людовика XV. Он сформулировал не только основные теоретические положения, но также экономическую и политическую программу физиократиз- ма. Надо сказать, что в определенной мере физиократизм представ­лял собой реакцию на меркантилистскую политику Ж.Б. Кольбера в период царствования Людовика XIV, политику поощрения и раз­вития мануфактур при полном пренебрежении сельским хозяй­ством.

Физиократы объявили сельское хозяйство единственной отраслью, создающей богатство страны. Они настаивали на том, что именно по­стоянно воспроизводимые богатства сельского хозяйства служат осно­вой для всех других форм богатства, обеспечивают занятие всем видам профессий, способствуют благополучию населения, приводят в движе­ние промышленность и поддерживают процветание нации.

Ф. Кенэ критиковал тезис меркантилистов, будто бы богатство по­рождается обменом и подчеркивал, что «...покупки уравновешиваются с обеих сторон, их действие сводится к обмену ценности на равную ценность и обмен в действительности ничего не производит».

Более того, Кенэ деньги трактовал как бесполезное богатство, объ­являя их только посредником в обмене, тем самым отрицая основопо­лагающий тезис меркантилистов. Только в земледелии, по утвержде­нию Кенэ, создается новое богатство, а большая производительность земледельческого труда обусловлена самой природой.

Обосновывая этот тезис, физиократы подробно разработали учение о чистом продукте. Под чистым продуктом они понимали избыток продукции, полученной в земледелии, над издержками производства. «Чистый продукт, — писал Кенэ, — это ежегодно создаваемые богатст­ва, которые образуют доходы нации, и представляют продукт, извлекав- ^м из земельных владений после изъятия всех издержек»¹. Таким об­разом, физиократы считали, что чистый продукт возникает только в земледелии. И на их стороне была сама очевидность, ибо нигде прирост продукции не демонстрируется столь наглядно, как в сфере животно­водства и растениеводства.

Но какова роль промышленности в увеличении богатства нации? Физиократы утверждали, что в промышленности существует лишь по­требление, промышленность объявлялась «бесплодной отраслью» по причине ^того> что там лишь преобразовывалась форма продукта, дан­ного природой. Поскольку, по мнению физиократов, чистый (или при­бавочный продукт) создается исключительно в земледелии, земельная рента оказывается у них единственной формой чистого продукта. В промышленности же по причине ее «бесплодности» прибавочный продукт не создается, а доход предпринимателя и заработная плата рабочего представляют собой издержки производства.

С учением о чистом продукте у физиократов тесно связана концеп­ция о производительном и непроизводительном труде. Впервые в ис­тории экономической мысли они отнесли к производительному труду только труд, который создает чистый продукт. Соответственно, соглас­но их воззрениям, только труд, занятый в сфере сельского хозяйства, является производительным, труд же в других сферах народного хозяй­ства является непроизводительным, или «бесплодным». | Этот критерий (участие в создании чистого продукта) был положен 1 в основу классификации общества при анализе процесса общественно­го воспроизводства, данном Ф. Кенэ в его известной работе «Экономи­ческая таблица» (1758), которая вошла в историю экономической мысли как первый опыт макроэкономического анализа. Эта работа была попыткой ответить на вопрос о том, как обращается в натураль­ной и денежной форме создаваемый в земледелии валовой и чистый продукт. В «Экономической таблице» общество рассматривается как единый организм, объединяющий три основных класса:

— класс производительный (все лица, занятые в сельском хозяй­стве);

— класс «бесплодный» (все лица, занятые в промышленности);

—класс собственников (все лица, получающие чистый продукт, созданный в земледелии, т.е. ренту).

И хотя деление общества на фермеров, собственников и промыш­ленников фактически соответствовало делению общества в средние

Всемирная история экономической мысли. М, 1987. Т. 1. С. 450.

века (крестьяне, дворяне, горожане), важно отметить, что Кенэ был одним из первых, кто разделил общество на классы на экономической основе, на основе отношения каждого класса к производству и при­своению прибавочного продукта.

Что касается анализа процесса воспроизводства, данного Кенэ в «Экономической таблице», здесь исходным пунктом стал годовой уро­жай, движение которого между классами в натуральной и денежной форме и рассматривает Кенэ. И опять-таки впервые в истории эконо­мической мысли Кенэ показал основные пути реализации обществен­ного продукта, объединив многочисленные акты обмена в массовое д^йжение денег и товаров. И хотя Кенэ исключил из анализа процесс накопления и рассматривал простое воспроизводство, можно с пол­ным основанием сказать, что «Экономическая таблица» предвосхитила современные схемы воспроизводства общественного продукта.

Значительный интерес представляет взгляд физиократов на пробле­му налогообложения, который непосредственно связан с их взглядом на природу чистого продукта. Основываясь на своем учении о чистом доходе (денежном выражении чистого продукта), физиократы требова­ли, чтобы земельная рента была и единственным источником налого­вого обложения. Логика проста. Поскольку все налоги платятся из чис­того дохода, то теоретически все существующие налоги можно заме­нить одним: налогом на чистый продукт как единственно подлинный экономический «излишек». Этот единый и прямой налог определяется на основе кадастра и соизмеряется с производительностью труда По Кенэ, данный налог должен достигать 2/7 земельного дохода. Сфера его действия всегда охватывает только земельных собственников, посколь­ку доходы всех остальных классов состоят из «необходимых» издержек производства.

Таким образом, требование физиократов ввести единый налог было направлено на минимизацию издержек сбора налогов путем обложе­ния напрямую тех доходов, которые в конечном счете и несли налого­вое бремя. Если формализовать основные положения налоговых воз­зрений физиократов, то они сводятся к трем принципам:

— во-первых, налогообложение должно бьпь основано непосредст­венно на самом источнике доходов;

— во-вторых, должно быть в известном постоянном соотношении с этими доходами;

— в-третьих, не должно быть слишком обременено издержками взимания.

Здесь явно видно сходство с известными принципами налогообло­жения, сформулированными А. Смитом. Но сходство заключается не только в этом. Физиократы, выдвигая требование единого поземельно­го налога, единодушно выступали за пропорциональное налогообло­жение. А убеждение в справедливости налогов, пропорциональныхдо- ходам, твердо упрочилось в экономической науке со времен А. Смита.

L

Экономические воззрения физиократов, в частности, доктрина производительного труда, отрицание роли внешней торговли как _ис_ точника увеличения богатства нации и характерная для физиократов идея «естественной» закономерности общественной жизни, основан­ной на принципах «естественного права», позволили А. Смиту сказать, что физиократическая система есть «наилучшее приближение к ис­тине из опубликованного до сих пор на предмет политической эко­номии».

Лекция 3

КЛАССИЧЕСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ

1. Классическая экономическая теория — истоки. Экономические взгляды У. Петги

Мы уже говорили о том, что меркантилизм как экономическая теория был господствующим направлением экономической мысли на протя­жении почти трех веков (с начала XVI до первой половины XVIII в.). Но не единственным. Одновременно с ним возникают предпосылки другого мощного экономического учения, впоследствии получившего название классической политической экономии. Родоначальником данного направления считают У. Петти.

У. Пегга (1623—1687), англичанин, человек разносторонних ин­тересов, прошедший путь от юнги до лендлорда и как бы между про­чим высказавшим в своих работах, посвященных главным образом обоснованию экономической политики (в частности, в «Трактате о налогах и сборах», 1662), те экономические идеи, которые вошли затем как составная часть в классическую политическую экономию. У Петти мы уже видим основные посылки классической политической эко­номии:

— исследование не процесса обращения, а непосредственно про­цесса производства;

— критическое отношение к непроизводительным классам, кото­рые не доставляют никакого продукта, к коим он причислял и купцов;

— отнесение к производительному труда, занятого в сфере матери­ального производства.

У. Петти первый сформулировал основополагающий для всей клас­сической политической экономии тезис о том, что богатство нации создается во всех сферах материального производства, и именно труд — основа данного богатства. Широко известна его фраза: «Труд есть отец и активный принцип богатства, а земля — его мать»¹. Исходя из _Это аксиомы надо анализировать все другие экономические воззрени Петти, в частности утверждение, что именно редкость населения - истинный источник бедности государства. Не соглашаясь с мерканти листами в том, что богатство нации воплощается в драгоценных метал лах, Петти формулирует свой критерий богатства, считая, что наиболе богатым будет тот период, в который каждый участник дележа (пр.. предположении, что все деньги, имеющиеся в стране, разделить поров­ну между жителями. — И.А.) будет иметь возможность нанять болып рабочих, т.е. задействовать большее количество труда.

Однако живя в эпоху господства идей меркантилизма, Петти не может полностью избежать их влияния, хотя и здесь остается ори­гинальным мыслителем. Поэтому представляется интересным _дать сравнительный анализ взглядов Петти и меркантилистов на про­блемы внешней торговли, политики протекционизма и ряд други проблем.

Под влиянием меркантилистов Петти все-таки выделяет внешнюю торговлю, которая, по его мнению, в большей степени, чем другие отрасли хозяйства, способствует росту богатства нации, разделяя убеждение, что действительный смысл богатства заключается, ско­рее, в отношении, чем в количестве, и потому любой стране выгодно иметь в запасе больше денег (драгоценных металлов), чем имеют другие страны.

В то же время Петти предлагал сократить значительную часть куп­цов, оставив их ровно столько, чтобы они были в состоянии произво­дить обмен избыточных товаров данной страны на избыточные товары других стран, поскольку, по его мнению, купцы «...не доставляют об­ществу никакого продукта, а играют лишь роль вен и артерий, распре­деляющих туда и назад... продукцию сельского хозяйства и иромыш-, ленности»². ь

Дата добавления: 2014-01-07